Земли Центральной и Южной Америки, первыми попавшие под иго иноземных пришельцев, поделили между собой две страны Пиренейского полуострова — Испания и Португалия. Испанцы овладели центральной и западной частью материка, португальцы — восточной. На протяжении всего колониального периода испанские владения сохраняли господствующее положение в Америке. В 1776 г. в Мехико насчитывалось 90 тыс. жителей, в Гаване — 76 тыс., в Нью-Йорке — всего 12 тыс.

В тот год, когда каравеллы Колумба достигли Багамских островов в Карибском море, на острове Гаити был основан первый испанский город в Латинской Америке — Ла-Навидад (1492). Этим событием было положено начало созданию величайшей в мире колониальной державы и превращению Испании в одно из сильнейших государств Европы.

Каковы же были причины, обусловившие настойчивые поиски испанцами новых земель и сравнительно быстрое овладение заморскими территориями?

На протяжении восьми веков — с VIII по XV — испанцы вели борьбу за отвоевание захваченных арабами земель — реконкисту. На протяжении столетий исподволь формировались и такие особенности испанского характера, как воинственность и религиозный фанатизм. К концу XV в. с ростом торговли и промышленности арабы превратились в опасных конкурентов испанских купцов и ремесленников. Испании, переживавшей после реконкисты экономический подъем, нужны были рынки сбыта. Но в отсталой стране, не способной конкурировать с передовыми европейскими государствами на уже сложившихся рынках, этот процесс принял форму поисков далеких Индий, которые могли бы обеспечить ее потребность в золоте.

К тому же Испания изобиловала людьми, казалось, созданными для ведения захватнических войн — феодальным дворянством. Оно было детищем реконкисты и того исторического процесса, который поставил перед Испанией проблему колониальных захватов. Даже в пору наивысшего ее расцвета — в 40-е годы XVI в. — непроизводительная часть населения (идальго) составляла 1/8 часть всего населения страны. На рубеже XV—XVI вв. эта цифра была еще выше. В ряде областей все жители — от старосты до нищего — благородством и древностью рода не уступали королю. С окончанием реконкисты они оказались не у дел. Неприспособленные к мирному труду, презрительно считая его уделом простолюдинов, они стремились найти новые источники для обеспеченного, но не унижавшего их достоинства существования.

Таким привычным, почетным, а главное сулившим несметные богатства делом был захват открытых за океаном земель. Воодушевленный призраком золота сказочных Индий Колумб отправился на завоевание их богатств.

Великий парадокс истории состоит в том, что испанские завоевания, несовместимые, по словам Ф. Энгельса, с феодализмом своею тягою к далеким путешествиям и жаждою золота, осуществлялись под покровительством одного из самых мрачных феодально-клерикальных режимов. Добываемые в Америке драгоценные металлы убыстрили разложение феодального общества и развитие капиталистических отношений в Европе, привели к росту торговли, мореплавания и промышленности, вызвали революцию цен. Для Испании завоевание Латинской Америки имело противоположные последствия: консервация феодализма, рост религиозного фанатизма, застой в промышленности и науке. Но особенно пагубно отразилось завоевание на жизни колоний. Заокеанские земли были для метрополии резервуарами, откуда она черпала драгоценные металлы для пополнения вечно пустующей казны. Экономическая политика испанцев была откровенно хищнической. Колонизаторы не развивали здесь сельское хозяйство, препятствовали развитию всякой промышленности, кроме горнодобывающей. Нещадная эксплуатация индейцев и эпидемии, опустошившие огромные территории,— таков итог хозяйничания испанцев в Америке.

Европейцы застали население Америки на разных ступенях развития культуры. Однако ни один из населявших ее народов не достиг уровня европейской цивилизации. Они не умели выплавлять железо. Общественная организация наиболее развитых из них напоминала раннее рабовладельческое общество восточного типа, правящая верхушка которого была организована на началах своеобразной военной демократии.

Испанцы использовали для покорения туземного населения все доступные средства — неизвестное и наводившее на индейцев ужас огнестрельное оружие, казавшихся им фантастическими чудовищами коней, рознь между племенами. Поэтому им удалось в основном завершить покорение индейцев через 40 лет после первой экспедиции Колумба.

Большая часть населения, культурные и экономические центры древней Америки сосредоточивались в ее центральной части (Мексика, Гватемала) и в области Центральных Анд (Перу, Боливия). В полном соответствии с экономической политикой испанцев ядром колониальной империи, простиравшейся от Калифорнии до Огненной Земли, стали области, где до прихода испанцев существовали наиболее высокие цивилизации. По воле случая их недра оказались подлинной сокровищницей драгоценных металлов. Они-то и помогли центрам древней Америки сохранить за собой ведущее положение после насильственного подчинения их Испании. Северные районы Центральной и восточные районы Южной Америки, где драгоценные металлы не были обнаружены и которые получили красноречивую характеристику земель «не приносящих никакого дохода», осваивались конкистадорами медленно и неравномерно.

Испанское завоевание не только прервало естественный ход развития туземной цивилизации. Оно привело к столкновению чрезвычайно самобытной культуры — детища раннего рабовладельческого общества с гуманистической культурой европейского Возрождения XVI в., правда в наиболее отсталом, окрашенном мистикой варианте. Исключительность этого столкновения состояла в абсолютной несхожести материнских культур и насильственном изменении исторического развития завоеванных испанцами земель. В отличие от других территорий контитента искусство развивалось здесь в постоянном взаимодействии с богатейшей художественной традицией доколумбовой эпохи, настолько могучей, что завоеватели не смогли искоренить ее. Отсюда еще одна особенность искусства испанских колоний — обратное воздействие местных образцов и форм на европейские.

Архитектура колониального периода представляет собой сложную и многообразную картину. На смену свойственным доколумбовому зодчеству типам монументальных зданий — храмам, дворцам правителей и т. д. — пришли новые типы культовых и общественных зданий. В совершенно ином положении оказалось жилище индейцев. Быт их в колониальные времена почти не изменился. И это обусловило устойчивость туземных типов жилого дома, состоявшего из одного помещения прямоугольной, овальной или круглой формы без окон с отверстием вместо входной двери. В зависимости от природных условий, местных традиций и материалов его стены сплетены из ветвей или пальмовых листьев, сложены из адобы (высушенного на солнце кирпича) или дикого камня, представляют заполнение двойного каркаса из ветвей, стоят на земле или высятся на сваях. Многие из них замечательны лаконизмом и экспрессией форм. Конусообразные зернохранилища Центральной Мексики строгим геометризмом силуэта вызывают ассоциации с египетскими пирамидами. Блоки из адобы, глыбы необработанного камня, из которых сложены дома индейцев, населяющих плоскогорья Мексики и Боливии (боливийского Алтиплано) создают резкую светотень, контрасты которой вносят драматизм в архитектурный образ построек, возведенных среди безжизненного пейзажа пустыни (рис. 1).

Рис. 1. Санта-Моника (Мексика). 1 — жилые дома индейцев; 2 — амбары для хранения зерна

Живучести доколумбовских традиций в прикладном искусстве и народном жилье способствовала и искусственная изоляция индейцев. Все земли колоний делились на испанские и индейские. Но в ряде густо заселенных индейцами областей для контроля над ними неподалеку от туземного создавался одноименный город для испанцев. Так, в Мексике возникли две Чиапы, два Колинаса, два Текаманчалько и т. д. В крупных городах — Мехико, Лиме, Куско — для индейцев отводились специальные предместья.

Политика завоевателей в области градостроительства закономерно вытекала из общей политики испанской колонизации, для которой характерна тесная связь задачи обращения индейцев в христианство с задачей их экономического и политического порабощения. Создаваемая колонизаторами сеть городов должна была стать и действительно стала твердой опорой в осуществлении контроля и эксплуатации местного населения. Корона использовала для достижения этих целей самую жесткую централизацию, возможную лишь в условиях абсолютной монархии, действовавшей с помощью огромного бюрократического аппарата. Контроль и руководство градостроительными работами сосредоточивались в высшем органе управления колониями — в созданном в 1509 г. «Совете по делам Индий», который подчинялся непосредственно королю. В короткий срок, менее чем за 100 лет с начала колонизации, были основаны почти все существующие и поныне города. Никакие другие колонии в Америке не знали подобного размаха градостроительных работ. Их масштабы оставляют далеко позади крупнейшие начинания европейских монархов и опережают их по времени. Ни одна держава Европы и Америки не сумела создать и такую детально разработанную систему стандартизации планировки и застройки поселений.

Военно-клерикальный характер испанской колонизации наложил сильный отпечаток на особенности размещения городов. Новые города для индейцев возводились под руководством монахов нищенствующих орденов. Несмотря на упорное сопротивление, им удалось сселить многие племена в укрупненные поселения, создававшиеся под эгидой строившегося тут же монастыря. Они вырастали в местах, выгодных с экономической и надежных с стратегической точки зрения.

Конкистадоры и их потомки — креолы и метисы — населяли города, создававшиеся для испанцев. Они резко отличались от остальных колонистов Америки «благородным» происхождением и сословными предрассудками. Переселенцы из Франции, Англии, Португалии занимались преимущественно сельским хозяйством. Они селились по течению рек, в плодородных долинах. Испанцы же селились в портах, крепостях, административных центрах, поближе к военным гарнизонам, шахтам и теплым казенным местечкам. При выборе места они руководствовались не столько условиями почвы и климата, сколько наличием драгоценных металлов, стратегическими и административными соображениями.

Время возникновения и координаты новых городов повторяли пути конкистадоров. Сначала они создавались на островах Карибского моря, потом в Мексике, Гватемале, Панаме, Колумбии, уходя все дальше на юг — в Боливию, Перу, Чили и на восток — в Парагвай, Уругвай, Аргентину.

Правила застройки городов представляли собой практическое руководство, выработанное на основе ренессансных представлений об идеальных городах. Градостроительные работы в колониях были как бы гигантским экспериментом по воплощению в жизнь теории регулярного градостроительства. Его осуществление оказалось возможным лишь далеко за океаном, ибо перепланировка плотно застроенных в средние века городов Европы была непосильным делом. В этом смысле градостроительство Латинской Америки — явление, выдающееся не только по своим количественным показателям, но и по ведению градостроительных работ на основе передовых достижений теоретической мысли, на основе единой градостроительной концепции.

«Законы для Индий» устанавливали обязательность прямоугольной планировки «во имя сохранения порядка при расширении и удлинении городов».

«При составлении плана города, — говорилось далее, — следует распределять площади, улицы и дома с помощью бечевок и линейки, начиная с главной площади и проводя от нее улицы к гаваням и главные дороги. При этом необходимо оставлять пустые места для того, чтобы население, даже и при сильном приросте, могло бы расширять и распространять строительство в пределах города».

Законами предусматривались местоположение, размеры и форма площадей, кварталов, ширина улиц, ориентация ворот и стен, размещение общественных зданий, деление земли на участки.

Рис. 2. Пуэбла. Генплан, чертеж 1580 г.

Согласно законам заселение города должно было начинаться с главной площади, которой в приморских городах надлежало находиться на морском берегу и служить одновременно пристанью (план Буэнос-Айреса, 1536 г.). В городах, удаленных от моря, главную площадь следовало устраивать в центре города (г. Пуэбла в Мексике, рис. 2). Застройка главной площади олицетворяет характерный для испанской монархии союз бюрократической военной администрации с католицизмом. Одна из сторон площади отводилась для храма, вторая — для муниципальных зданий, третья — для военных, четвертая — для дома губернатора (рис. 3).

Рис. 3. 1 — Ночистлан. План города, 1581 г.; 2 — Эредиа. Главная площадь с храмом, XVIII в.

Законы устанавливали конфигурацию и размеры главной площади. Она должна была иметь форму прямоугольника, как наиболее удобную для конных и других празднеств. Величина ее зависела от количества жителей, но была не менее 62 м в ширину, 93 м в длину и не более 244 м в длину и 164 м в ширину; оптимальными считались размеры 186X124 м.

От главной площади отходили восемь главных улиц по две от каждого угла. Углы площади ориентировались по направлению главных ветров, и благодаря этому улицы были защищены от их воздействия. По тем же законам в основу городской планировки был положен квадратный в плане квартал со стороной 112 м, отделенный от других улицами шириной 13 м. Первоначально он предназначался для одной семьи с учетом последующей застройки его дочерними семьями. И действительно, впоследствии кварталы были разделены на несколько участков, обычно на 8, размером 28X56 м.

Там, где до прихода испанцев не существовало городов с монументальной застройкой, дело обстояло просто: новые города создавались в точном соответствии с «Законами для Индий». В 1541 г. в Чили конкистадор Педро де Вальдивия основал город Сантьяго. Первоначально он, как и большинство испанских городов, был невелик: состоял из 25 кварталов, окружавших центральную площадь.

Но и там, где испанцы, стремясь уничтожить все следы существовавшей до них цивилизации, разрушали туземные города, им не было нужды заниматься перепланировкой. Застройка доиспанских городов базировалась на принципах, аналогичных зафиксированным в своде «Законов для Индий»: прямоугольная сетка улиц, самые значительные из которых выделялись своей шириной, в центре — главная площадь.

Однако древнеамериканские города с четырьмя главными улицами, ориентированными по странам света и делящими город на четыре части, так же как прототипы испанской и римской планировки — города этрусков, были еще тесно связаны с религией — с культом солнца у аймара и кечуа, с магическими ритуалами ацтеков. Несмотря на высокий уровень и существование определенных стандартов, планировка городов доколумбовой Америки была непосредственно подчинена религиозным верованиям, изощренной и сложной религиозной символике. Больше того, называемые городами грандиозные ансамбли доколумбова периода не были таковыми в подлинном смысле слова. Они представляли собой религиозные центры с домами жрецов и правителей и со священными садами, окруженные хаотично застроенными поселениями индейцев.

В градостроительстве испанцев непосредственная связь искусства с культом, присущая ранним стадиям развития цивилизации, уже утрачена. Регулярная планировка города находится в зависимости не от религии, а от более прозаических и не связанных с нею факторов — природных условий, от розы ветров, от действительно выгодной ориентации построек по странам света.

Типы зданий и очередность их строительства устанавливались специальными предписаниями. Если в английских и французских поселениях сначала строились жилые дома, потом церкви, затем школы и спустя долгое время — казармы и губернаторские дома, то в испанских колониях порядок был обратный. Здесь, прежде всего, строились церкви, казармы, губернаторские дома и административные здания, за ними жилые дома для частных лиц и, наконец, школы. Но в большинстве случаев очередь до них так и не доходила.

Города для индейцев, возникшие благодаря усилиям испанцев, как и деревни, развивавшиеся стихийно, застраивались традиционными для них домами. Европеизация проявлялась лишь внешне — в упорядоченности плана поселений, в изменении облика жилищ, в сплошной застройке по красной линии улиц. Появляются дома, крытые черепицей (Морелия в Мексике, Ла-Пас и Потоси в Боливии) или с плоской крышей, иногда с галереей перед главным фасадом (рис. 4).

	Рис. 4. 1 — Тихуанака, дома индейцев из адобы; 2, 3 — Потоси, дома на уличке Санта-Моника и на площади предместья Сан-Мартин

Городское жилище для испанцев повторяет тип дома с внутренним двориком, распространенный в метрополии. Вокруг дворика группируются помещения дома и со всех или нескольких сторон его обходят галереи. Дома возводились в один или два этажа, из адобы, кирпича или камня, могли быть оштукатуренными или неоштукатуренными, с плоской или двускатной черепичной крышей с большим или малым свесом, с одним или несколькими внутренними дворами. Все это зависело от климатических условий, местных материалов и состоятельности владельца. Но основная схема — внутренний двор, окруженный помещениями, выходящими на галереи, — оставалась неизменной.

Этот тип дома, двор которого позволяет изолировать жизнь семьи от улицы, обеспечивая вместе с тем пребывание на воздухе, а галереи создают благодатную прохладу, быстро прижился в Латинской Америке. Универсальность этого типа обеспечила ему распространение не только в теплой северной части материка, но и в высокогорных районах Кордильер и на суровом юге, где замкнутый внутренний двор служил укрытием от холодных ветров.

Кроме городского дома для испанцев, который даже в самом скромном варианте оставался жильем привилегированного сословия, существовали еще три его разновидности — дома шахтовладельцев, владельцев сахарных заводов и сельскохозяйственных усадеб. Последний обычно повторял тип городского дома.

Все общественные здания — административные, таможни, монетные дворы, здания инквизиций и семинарий — проектировались по той же схеме, что и жилой дом в городах для испанцев — один или несколько внутренних дворов с галереями, на которые выходили внутренние помещения. Если в первых этажах жилых домов размещались лавки, то перед ними всегда устраивались арочные галереи. Двухъярусные галереи на фасаде — неотъемлемая часть административных зданий: муниципальных (кабильдо, аюнтаменто), домов генерал-губернаторов и вице-королей.

Эти планировочные и композиционные схемы, провозглашенные в качестве обязательных в начале XVI в., оставались таковыми на протяжении всего колониального периода.

Архитектура испанских колоний — детище и активное средство колонизации. Именно этим обстоятельством порождены две ее основные особенности — грандиозный размах градостроительства и массовое культовое строительство. Во имя духовного, экономического и политического порабощения индейцев, на случай защиты от возможных восстаний строились города, возводились монастыри, приходские храмы. Церковь и, в частности, церковное строительство стали также сильнейшим орудием колониальной политики.

Маркс считал самой характерной особенностью испанской монархии ее тесный союз с церковью. Особенно обнаженно выступает он в колониях. Насаждение христианства было провозглашено официальной целью завоевания Америки. Монахи прибывали сюда по специальному приказу короля и числились на службе у испанских военных властей. Со времени возникновения христианская церковь не приобщала к своей вере такой массы народа и нигде не производила таких потрясающих изменений, как в Латинской Америке. Территория, во много раз превосходившая Европу, была подчинена Испании и Португалии. В 1493 г. неизведанный и не завоеванный еще Новый Свет росчерком пера папы Александра VI был пожалован двум странам Пиренейского полуострова. За это папа обязывал их «давать всем частям мира яркое свидетельство религиозных чувств» — строить церкви, поддерживать церковников, платить им 7-ю часть доходов, получаемых в колониях.

Посланные в Америку духовные лица умело использовали в своих целях военные преимущества испанцев и демагогию, защищая индейцев от жестокостей конкистадоров. Причину подобного «гуманизма» объясняют королевские и папские буллы. Только живые, а не мертвые индейцы могли платить налоги, обеспечивать поступление золота в вечно пустующую казну. Только живые, а не мертвые индейцы могли на много миллионов увеличить число католиков, в период небывалого кризиса католицизма, когда речи Лютера гремели в Европе, когда от католичества отходили тысячи верующих и доходы папской курии таяли с каждым днем. Благодаря активности духовенства к концу колониального периода половина всех богатств оказалась в руках церкви. Значительная часть остальных богатств находилась в закладе у той же церкви, т. е. практически она была хозяином колоний.

Консервативность общественного строя Испании привела к воссозданию на землях Америки наиболее отсталых форм феодального общества с характерным для него «по преимуществу теологическим мировоззрением» (Ф. Энгельс). Отражением этого факта явился безраздельный контроль церкви над литературой, наукой, образованием. Действенным орудием всеобъемлющего духовного контроля было для церкви строительство. Она принесла в Латинскую Америку все средства эстетического и эмоционального воздействия религиозного культа, сложившиеся в течение 15 веков существования христианства — типы зданий и их декор, яркие одежды священников, музыку и ладан, сопровождавшие мессу. Поскольку всякая свободная мысль изгонялась под страхом ереси, светского образования не существовало, искусство и прежде всего архитектура были единственной областью, где находили выражение творческий гений и художественная одаренность народа.

Как в средние века в Европе, церковь здесь самый характерный тип зданий. Культовая архитектура является ведущей в системе пластических искусств, с которой всецело связаны живопись и скульптура. Это положение остается неизменным на протяжении всего колониального периода — с конца XV до 1-й четверти XIX в.

Ко времени 3-й экспедиции Колумба (1497) вышли специальные королевские инструкции, гласившие, что ни один город не может быть основан без священника, одобренного «Советом по делам Индий», и что первым городским зданием должна быть церковь. Это нашло отражение в немыслимом для Европы, даже для самых ее «католических районов», размахе культового строительства. Латинская Америка эпохи колониального владычества перенасыщена храмами. Число возведенных здесь церквей достигает поистине астрономической цифры. К 1623 г., т. е. к столетию со времени начала завоевания Американского материка, в заокеанских владениях Испании было возведено 70 тысяч церквей и 5 тысяч монастырей!

Самое характерное произведение колониального искусства — городской центр с огромной площадью и воздвигнутым на ней и господствующим над рядовой застройкой грандиозным храмом. Это справедливо и для столичных городов — Мехико, Боготы, Лимы и крошечных городков вроде Эредии в Коста-Рике. Грандиозность, ошеломляющий эффект — основные черты колониальной архитектуры, порожденные последовательным воплощением в жизнь официальной программы в области искусства, — нашли наиболее полное воплощение в храмах.

Отдавая приказ воздвигнуть капеллу во дворце Монтесумы в Теночтитлане, Кортес руководствовался не только чувством набожности и долга, но и желанием «поразить воображение индейцев».

Целая эстетическая программа содержится и в последнем пункте «Законов об Индиях», где много места уделено проблемам размещения и взаимоотношения храмов и «красивых зданий города» — городского совета, таможни, цейхгауза, дома генерал-губернатора. И в заключение говорится: «Между тем, как строительство города заканчивается, жители должны делать все возможное, чтобы избегать общений с индейцами: они не должны ходить в их деревни, не должны удаляться от своих поселений и позволять индейцам заходить за черту города до тех пор, пока города не будут завершены и укреплены. Когда же индейцы увидят новые города, они поразятся и поймут, что испанцы зажили здесь оседло. Тогда индейцы станут бояться и уважать испанцев, желать их дружбы, вместо того, чтобы нападать на них».

Эволюция зодчества колониального периода представляет собой не естественный процесс, а процесс переработки образцов, привносимых из Испании и в меньшей степени из Италии и Фландрии. Однако это не было чем-то пассивным. Укореняются здесь далеко не все европейские стилевые формы; укоренившиеся получают самобытную, отличную от европейской трактовку и живут подолгу. Эта особенность порождалась искусственно поддерживаемой патриархальной замедленностью жизни в колониях. На протяжении веков остаются неизменными заимствованные из метрополии типы зданий, их композиция, пространственная организация. Эволюция архитектуры сводится в основном к эволюции декора. Благодаря этому местная традиция органично сливается с европейскими образцами.

Скульптура, скульптурный декор являются вершиной доколумбова искусства. Его сюжеты, приемы и мотивы характеризуются чрезвычайным многообразием, изощренностью и сложностью. Этим он превосходит декор средневековой Европы (в VIII—XII вв. были созданы лучшие образцы древнеамериканского искусства) и орнаментику арабов, ограничивавшую себя неизобразительными мотивами.

Такие черты колониальной архитектуры, как неразвитость и статичность внутреннего пространства, индифферентность к разработке конструкций, применение статических конструктивных систем, находя соответствие в архитектуре метрополии, уходят корнями в доколумбово зодчество. Его основной тип — храм, водруженный на ступенчатую пирамиду, — представляет собой гигантский архитектурно обработанный холм, увенчанный небольшой постройкой, перекрытой ложным сводом. Индейцы не знали арочных конструкций — арок и сводов — и потому размеры внутренних помещений в их сооружениях были всегда ограниченными. Сооружения древних индейцев поражают статичностью массы и выразительностью геометрически четкого объема, в ряде случаев покрытого богатейшим ковровым декором. Вот эти особенности — монументальность, статичность, любовь к богатому декору, бесконечно повторяющимся и вырастающим один из другого мотивам, контрастность сопоставления масштабов, красок, форм, фактур, простота конструкции и плана — были унаследованы в колониальное время и придали неповторимую оригинальность европейским образцам.

В первые десятилетия после завоевания строительство велось под руководством непрофессионалов — монахов и конкистадоров, позднее — по проектам заезжих или местных мастеров, часто по проектам, присланным из метрополии, но всегда руками индейцев. В XVIII в. в связи со стабилизацией жизни в колониях к руководству строительством начинают допускать индейцев, тесно связанных с туземной культурой, но для которых европейская традиция тоже стала родной.

Когда испанцы достигли Америки, в их архитектуре господствовала поздняя готика. И хотя сооружения конца XV — начала XVI в. в большинстве своем были перестроены, готика надолго укоренилась в колониях. В постройках середины XVI и рубежа XVI—XVII столетий элементы готической и даже романской архитектуры соседствуют с элементами мавританского зодчества и платереско.

Во 2-й половине XVI и в начале XVII в. в Испании получает развитие архитектура, формально близкая Высокому Возрождению, но чуждая его гуманистическому смыслу— эрререско (по имени крупнейшего представителя этой архитектуры Хуана де Эрреры). Эрререско, чуждое духовному складу местного населения, не прижилось в Латинской Америке.

Тектонический смысл ордерной системы, непонятый испанцами, был тем более чужд индейцам. Мифология, религия и миропонимание индейцев не имели никаких точек соприкосновения с гуманистическим миром античности. Идеология и экономика испанцев была феодальной: в завоеванных странах они насаждали наиболее отсталые формы своей социальной системы и упрощенные, далекие от пронизанного аналитическим духом и ренессанской жажды познания мира, догматы католицизма. Поэтому ростки гуманистического идеала, имевшиеся в испанском ренессансе, не смогли здесь получить развития: слишком неблагоприятными были для этого условия. Однако отдельные формы эрререско — цилиндрические кассетированные своды, своды с распалубками, опирающиеся на колонны и пилястры, — нашли распространение в зодчестве испанских колоний рубежа XVI—XVII вв.

С 30-х годов XVII и вплоть до 1-й четверти XIX в., т. е. почти на два столетия, в архитектуре испанских колоний воцарилось искусство барокко.

Индифферентность к вопросам объемного построения и композиции плана, органичность, с какой включались в испанское барокко стилистически разные мотивы, насыщенность декора были теми качествами, которые обеспечили ему быстрое распространение и устойчивый расцвет на американском континенте. Оно великолепно отвечало экономическим и идеологическим требованиям времени. Добыча драгоценных металлов достигает невиданного ранее объема: растут расположенные у шахт города, богатеет духовенство. Чванство местной аристократии и чрезвычайная мощь католицизма были благодатной почвой для развития поражающей великолепием, пышностью и эффектами архитектуры.

Искусство Европы в Латинской Америке всегда подвергалось трансформации, вызванной местными условиями. Но архитектура XVIII в. представляет собой не просто испанскую архитектуру, претерпевшую вдали от метрополии небольшие изменения, а самостоятельный вариант искусства барокко. Он обладает не меньшим своеобразием, чем испанское, итальянское или русское барокко, но не сравнимое ними обилием местных школ, порожденных феодальной замкнутостью отдельных районов, культивировавших свои, распространенные только здесь мотивы.

Католицизм Испании характеризуется фанатизмом, экзальтацией, сильным, но несколько примитивным выражением чувства, а барочная ее архитектура — элементарностью пространственной характеристики и театрализованной пышностью декора. Барокко Латинской Америки основывается на тех принципах, что и испанское. Однако в зодчестве далекого континента они приобретают крайнюю заостренность, доводятся как бы до логически возможного предела. Пространственная организация церквей достигает здесь чрезвычайной простоты, а изобилие декора — немыслимой даже в Испании вакханалии фантастичных по разнообразию и оригинальности форм.

Здесь развивается архитектура более барочная, чем испанское и итальянское барокко. Перед чрезмерностью ее украшений, перед ее патетикой бледнеют самые смелые, попирающие законы логики и тектоники сооружения европейского барокко.

Общее ощущение от латиноамериканского барокко иное, чем от европейского. Трактовка декора, в которой часто перестают угадываться послужившие отправным элементом композиции ордерные формы, поражает стихийной мощью. Испанский фанатизм и тщеславие, соединившись с сильно развитым, несколько примитивным, «варварским» в своей неуемности декоративным чувством местного населения, обусловили создание своеобразных и отмеченных художественным совершенством сооружений.

Архитектура Латинской Америки колониального периода практически не знала классицизма. Его гражданский пафос, трезвость и рационализм, спокойная красота остались чуждыми эстетике Нового Света. Отсталость метрополии — застой в промышленности и сельском хозяйстве, невежество и скованная научная мысль, фанатическая набожность и могущество католической церкви, многократно усиленные препонами, которое ставило испанское правительство развитию колоний, — не благоприятствовала расцвету классицизма. Он получает развитие лишь после завоевания независимости.

Столкновение разных цивилизаций в Латинской Америке, политическое и экономическое порабощение индейцев не сказались отрицательно в области культуры. Завоевания испанцев положили начало новой культуре, явившейся результатом взаимопроникновения, ассимиляции и синтезирования двух материнских культур.

Особенно плодотворным был этот процесс в местностях, где развивались прежде великие индейские цивилизации — в Мексике и Гватемале, Перу и Боливии. Хотя они не имели ничего общего с культурой завоевателей, общий высокий уровень их культуры помог быстрее, чем в других районах, воспринять новые для индейцев строительные приемы. Могучая архитектурная традиция, накопленное веками мастерство обработки камня, богатые природные ресурсы и многочисленное оседлое население — все это определило интенсивность строительной деятельности, высокий уровень и своеобразие зодчества Центральной и северо-западных районов Южной Америки.

Завоеванная испанцами огромная территория была первоначально разделена на два вице-королевства. Вице-королевство Новая Испания со столицей Мехико, основанное в 1535 г., занимало земли Центральной Америки. Вице-королевство Перу, созданное в 1544 г., распространялось на все испанские владения в Южной Америке; столицей его стал город Лима. В 1718 г. из этой территории выделилось вице-королевство Новая Гранада, занимавшее площадь современных Колумбии, Эквадора, Венесуэлы. В 1776 г. в Южной Америке было создано вице-королевство Рио-де-ла-Плата, в состав которого вошли земли Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая.

Глава «Особенности развития архитектуры испанских колоний» раздела «Америка» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том VII. Западная Европа и Латинская Америка. XVII — первая половина XIX вв.» под редакцией А.В. Бунина (отв. ред.), А.И. Каплуна, П.Н. Максимова. Автор: Е.И. Кириченко. Москва, Стройиздат, 1969