Латвия, до середины XVI в. находившаяся под властью Ливонского ордена, после его распада отошла к Швеции, образовав герцогство Курляндское, а небольшая часть ее на юге вошла в состав Польши. В начале XVIII в. Латвия стала частью Российской империи. Все эти перемены по- своему отражались на развитии латвийской архитектуры.

Поздняя готика в Латвии держалась до середины XVI в., когда появляются элементы ордерности, породившие в соединении со средневековыми приемами своеобразную архитектуру, предшествующую архитектуре изучаемой эпохи. Пример ее — пристройка, сделанная в 1587—1589 гг. к старой готической церкви Иоанна в Риге, когда эта доминиканская церковь, переданная латышскому лютеранскому приходу, стала тесной для него. Четыре тосканские колонны, несущие свод, делят здание на три нефа. Слегка стрельчатые арки, удлиненные кронштейны над колоннами и характер разбивки окон сближают интерьер пристройки с готическим интерьером церкви (рис. 1). Еще больше черт готики было в Троицкой церкви в Елгаве (1567—1615), имевшей такие же колонны и кронштейны под звездчатыми сводами, позволяющие думать, что автор обоих зданий — рижский мастер Фрезе.

Из деревянных церквей XVI в. сохранились церкви в Крутее близ Лиепаи (1594), перестроенная в XVII и XIX вв., и в Вейцборне (1537). Последняя состоит из сеней, квадратного в плане основного помещения, покрытого двускатной крышей, и многогранного алтаря. Башни у нее нет, и колокол висит под навесом над входом. Церковь 1704 г. на берегу озера Усма, Кулдигского района, прямоугольный неф которой переходит непосредственно в граненый алтарь, покрыта уплощенным коробовым сводом, украшенным живописью.

Рис. 1. Рига. Церковь Иоанна, пристройка, 1587—1589 гг. Интерьер	Рис. 2. Рига. Жилой дом, 1646 г.
Рис. 3. Рига. Дом Рейтерна, 1685 г., Бинденшу	Рис. 4. Рига. Дом Данненштерна, 1696 г.
Рис. 5. Рига. Жилой дом, XVIII в. Обрамление внутреннего проема	Рис. 6. Рига. Реформатская церковь, 1731 г., К. Мейнерт. Фасад и план

В архитектуре жилых домов рижских горожан также долго сочеталась средневековая композиция основного объема узкого, стоящего торцом на улицу здания с высоким щипцом с новыми чертами — симметричным размещением окон, ордерным порталом из тесаного камня и волютами, украшающими ступени щипца (рис. 2). Декорировка фасадов была довольно плоской, а рустовка иногда писалась красками (дом на улице Тиргоню, перестроенный в 1698 г.). С конца XVII в. такие дома стали располагаться длинной стороной по улице, что позволило шире применять на их фасадах ордер. Большой ордер был впервые применен в Риге арх. Бинденшу в 1685 г. в доме купца Рейтерна, портал которого украшен свободно стоящими колоннами (рис. 3). Там же, на улице Маршталю, в доме Данненштерна (1696) два плоских ризалита с фронтонами отмечают богатые порталы входов, а фасад украшен большим ордером. Высота крыши, вмещающей пятиэтажный чердак, в 1,5 раза превышает высоту фасада (рис. 4). Интерьеры таких домов не сохранились, и только резной деревянный портал, хранящийся в Рижском историческом музее, дает некоторое представление о их былом убранстве (рис. 5). Каменные порталы украшали и фасады амбаров, строившихся, как и раньше, торцом на улицу, в несколько этажей, с многоэтажным чердаком и вынесенным наружу воротом для подъема товаров.

События начала XVIII в. не сразу сказались на архитектуре Латвии, уже имевшей свои традиции и своих мастеров. О связях латвийских построек XVIII в. с более ранними говорит рижская реформатская церковь (1731, арх. К. Мейнерт), где узкий средний ризалит западного фасада, прорезая аттик, сливается с башней, а мощные тосканские пилястры, продолженные раскреповками антаблемента и аттика, и высокие окна с каменными переплетами придают ей почти готический вертикализм (рис. 6).

В сельских церквах Курземе (западная Латвия) черты барокко появились во 2-й половине XVII в. во внутреннем убранстве церквей в Едоле и Априки. Их однонефные помещения перекрыты сводами: церковь в Едоле — каменными, в Априке — деревянными с резьбой и росписью. Снаружи эти церкви очень просты. Их коренастые башни на западном фасаде и гладкие стены, прорезанные небольшими окнами, лишены декора. Церковь в Лестене (1704—1709) восемью столбами с пилястрами делится на три узких, но высоких нефа. Такой же, напоминающий готику вертикализм чувствуется и в интерьере Троицкой церкви в Лиепае (1758, арх. И. К. Дорн из Кенигсберга), где вместо столбов своды поддерживают высокие коринфские колонны.

Рис. 7. Адажи. Церковь, 1750 г.	Рис. 8. Дагда. Церковь, 1714 г.

В постройках центральной Латвии (в Видземе) башня включается в общий объем церкви, венчая западный фасад. Тщательная обработка фасадов служит контрастом сравнительно скромным интерьерам. Таковы церкви в Лимбажи (1686) и Матиси (1687) зодчего Бинденшу (его же фасад рижской церкви Петра с высокой башней и тремя порталами с коринфскими колоннами и скульптурами). В позднебарочных видземских церквах, как в Адажи близ Риги (1750), уже применяются свойственные местному раннему классицизму овальные окна и вазы (рис. 7). В церквах католической Латгалии (юго-восток Латвии) заметно влияние итальянского барокко, пришедшее через Польшу и Литву. Эти церкви трехнефные с двумя высокими угловыми башнями и богато украшенными фасадами между ними (Пасена, 1751) или без башен (Краслав, 1763). Есть вариант с крестообразным планом и двумя невысокими башнями (Дагда, 1714, рис. 8)

Помещичьи дома, в XVII в. отличавшиеся от крестьянских лишь размерами (усадьба Биксте, район Талей), в XVIII — начале XIX в. получают вторые этажи, парадные помещения, лоджии и портики. Но эти изменения относятся уже к эпохе классицизма, а барокко в его петербургском варианте наиболее сильно сказалось в дворцовых постройках всесильного временщика времени императрицы Анны — герцога Бирона — в Елгаве и Рундале, возведенных по проектам и под наблюдением петербургского обер-архитектора В. В. Растрелли. Летний дворец в Рундале был начат постройкой в 1736 г., а Елгавский — в 1738 г., но арест Бирона в 1740 г. и его ссылка прервали их строительство до 1763 г. Елгавский дворец был закончен частично (второй этаж главного корпуса) и пострадал от пожаров 1788, 1919 и 1944 гг. Лучше сохранился дворец в Рундале, почти законченный до смерти Бирона (1772).

Рис. 9. Рундале. Дворец, конюшни, 1760-е годы, В.В. Растрелли. Фасад, генплан

Состоящий, как и Елгавский, из трех корпусов, расположенных «покоем» возле парадного двора, замкнутого с другой стороны полукругом конюшен 1760-х гг., дворец имеет вестибюль с двумя рядами колонн, соединяющий парадный двор с парком, и парадные залы второго этажа — «Золотой», облицованный розовым мрамором с золотыми орнаментами, и «Белый», украшенный выполненными берлинским скульптором И. М. Граффом барельефами. Фасады дворца скромны, а во внутренней отделке, относящейся, как и чудесные конюшни (рис. 9), к последним работам знаменитого архитектора, применены не свойственные его петербургским постройкам приемы (вроде размещения лепнины возле плафона при почти гладких стенах). Стиль Растрелли не нашел непосредственного отзвука в последующих постройках в Латвии, и сменивший его на посту архитектора герцогского двора датчанин С. Енсен, заканчивавший начатые Растрелли дворцы в Свете и Вирцаве и построивший здание Academia Petrina в Елгаве (1775), стремился подчеркнуть вертикализм композиции членениями стен, колоннами портиков и обработкой башни Академии, что вместе со сдержанностью и некоторой сухостью деталей сближает его постройки с более ранними постройками местных мастеров.

Местные традиции жили в архитектуре Латвии и в период классицизма в работах местных мастеров и военных инженеров русской службы, вроде Ф. фон Эттингера — автора законченной в 1765 г. рижской ратуши с дорическим портиком и еще барочной башенкой наверху (рис. 10) — или С. Зеге, сделавшего проект Петропавловского собора в рижской цитадели. Этот собор, крестообразный в плане, увенчанный куполом с фонариком и имеющий стройную колокольню, был построен под руководством крупнейшего рижского архитектора 2-й половины XVIII в. К. Хаберланда (1750—1803), начавшего свою деятельность в качестве мастера-каменщика и получившего архитектурное образование в Берлине и Дрездене, где еще сильны были отзвуки барокко, чувствующиеся и в его работах.

Рис. 10. Рига. Ратуша, 1765 г., Ф. фон Эттингер

Рис. 11. Рига. Жилой дом, XVIII в., К. Хаберланд. Обмерный чертеж

Жилые дома Хаберланда — трех-четырехэтажные, с рустованным нижним этажом и верхними, украшенными медальонами, гирляндами и розетками, сосредоточенными главным образом в центре фасада. Иногда средняя часть украшалась каннелированными пилястрами большого ордера, верхний этаж трактовался как аттиковый (рис. 11), а в угловых домах внешний угол срезался под 45° и украшался эркером или трехчетвертной колонной. Парадные помещения Хаберланд часто делал круглыми и овальными, украшая их пилястрами, нишами и барельефами. Из построенных им общественных зданий сохранилась включенная в нынешнее здание Рижского Исторического музея городская библиотека с большим залом, разделенным на три нефа 36 парными коринфскими колоннами. Последней крупной работой Хаберланда была купольная церковь-ротонда в Катлакалне близ Риги (1791—1792).

В дальнейшем классицизм в Латвии несколько сближается с русским вследствие применения образцовых проектов фасадов, разработанных петербургскими архитекторами и непосредственного участия некоторых из них (Д. Кваренги, возможно И. Лукини) в проектировании и постройке отдельных зданий в Риге и других местах. Образцовые проекты фасадов, видимо, использовались при застройке предместий Риги, восстанавливавшихся губернским архитектором Ф. Брейткрейцем после их сожжения в 1812 г. при приближении наполеоновских войск. При этом в предместьях появились каменные дома, на площади были запроектированы церкви и начаты работы по устройству парков и озеленению берегов городского канала.

Рис. 12. Рига. Церковь Иисуса, 1819—1822 г. План	Рис. 13. Рига. Церковь Александра Невского, 1820—1825 гг.
Рис. 14. Рига. Триумфальные ворота, 1815—1817 гг.	Рис. 15. Пригородная усадьба. Жилой дом, XVIII в.

Возможно, что тот же архитектор, используя образцовые фасады, построил огромное здание русского гостиного двора в Московском предместье, где им же на восьмиугольной площади на пересечении двух улиц была построена деревянная церковь Иисуса (1819—1822), восьмиугольная с четырьмя ризалитами, украшенными пилястрами (западный — дорическим портиком) и плоским куполом, опирающимся на ионические колонны (рис. 12). Сходство с ней православной церкви Александра Невского в том же городе (1820—1825, рис. 13) позволяет предполагать и здесь авторство Брейткрейца. Из других рижских построек этого времени следует отметить сооруженные в 1815—1817 гг. у Петербургской заставы Триумфальные ворота в память победы 1812 г. (рис. 14). Римско-ионический ордер колонн и мелкие модульоны карнизов этих ворот еще родственны постройкам конца XVIII в. Таможенный пакгауз, построенный в 1828—1832 гг., возможно по проекту архитектора таможенного ведомства И. Ф. Лукини, суровый и монументальный, более близок к петербургским постройкам его времени. Чередование окон с 11 портиками и повышение средней части, увенчанной дорическим карнизом, спасают от монотонности длинный фасад, замыкающий площадь и красиво контрастирующий с возвышающимися за ним шпилями средневековых церквей.

Во 2-й половине XVIII и начале XIX в. возле Риги появилось много пригородных усадеб, где зажиточные горожане проводили летнее время. Дома этих усадеб были обычно деревянными одноэтажными с мансардой, вмещавшей спальни. Они развивали план крестьянского трехчастного дома с черной кухней, но парадная комната часто делалась круглой или овальной. Более дворцовый характер приобретают усадьбы с расцветом классицизма, достигающего высшего развития во дворце графа Медема, в его курземском имении Эллея, построенном по проекту Д. Кваренги в 1806—1810 гг. и разрушенном во время первой мировой войны. Это было прямоугольное в плане двухэтажное здание с шестиколонным ионическим портиком и купольным двухсветным залом в средней части. В дальнейшем формы классицизма широко распространились в усадебной архитектуре, приобретая местный, сельский характер, упрощенный, порой наивный, но способствовавший лучшей связи между архитектурой и природным окружением (рис. 15). Этому способствовала и планировка усадеб, более свободная и живописная в Видземе на его пересеченной местности, чем в Курземе и Земгале с их относительно спокойным рельефом. Там обычным был прием композиции с парадным двором, в глубине которого стоял дом, чаще двух-трехэтажный с ионическим портиком, а с боков располагались одноэтажные флигеля. Таковы курземские усадьбы Эллея, Кацданга, Вандзене, Межотне, Дурбе, Свитене и др. Дворец в усадьбе Кацданга построен по проекту берлинского архитектора И. Берлица, работавшего с 1800 г. в Курземе и построившего ряд зданий, лучшим из которых является вилла Медем в Елгаве (1818).

Связанная в своем развитии с архитектурой Швеции, северной Германии, а затем и России архитектура Латвии прошла в XVII—1-й половине XIX в. через общие для большинства европейских стран стадии барокко и классицизма, не лишенных известного своеобразия, отвечающего местным потребностям, возможностям и традициям. Для местного варианта барокко характерны сохранение некоторых элементов не только Ренессанса, но и поздней готики, простота композиции и сдержанность декоративного убранства, обусловившие легкость перехода от него к классицизму, сохранявшему до самого конца XVIII в. отдельные черты барокко. Так же, как и для соседних стран, 1830—1840-е гг. были для архитектуры Латвии временем упадка классицизма и вступления ее на путь эклектики.

Глава «Архитектура Латвии конца XVI — первой половины XIX в.» раздела «Европа» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том VII. Западная Европа и Латинская Америка. XVII — первая половина XIX вв.» под редакцией А.В. Бунина (отв. ред.), А.И. Каплуна, П.Н. Максимова. Автор: А.К. Бирзениек. Москва, Стройиздат, 1969