До сих пор мы рассматривали готическую архитектуру только с точки зрения применяемых ею методов и осуществляемых ею планов; теперь пора сказать о том, как создалась эта архитектура, указать источники ее происхождения, а также остановиться на обстоятельствах, обусловивших ее распространение.

В первую очередь мы рассмотрим элементы готической архитектуры, чтобы установить происхождение каждого из них; затем мы исследуем, под каким влиянием и в какое время в какой стране эти элементы образовали тот величественный синтез, ту систему координированных частей, которые с таким искусством осуществлены в соборах Франции. Мы видели, что основные элементы готики сводятся к трем: нервюрный свод и, как его следствие, устой с примкнутыми к нему колонками; аркбутан; стрельчатая арка.

Стрельчатая арка. — Нельзя оспаривать азиатского происхождения стрельчатой арки. Существовавшая на Востоке еще в римскую эпоху, она господствовала в Сирии, в архитектуре крестоносцев, в то время как Запад почти не знал ее. Это продукт Азии, занесенный в Европу в конце XI в. благодаря паломничествам и крестовым походам.

Аркбутан. — Анализ причин, породивших аркбутан, позволяет установить и время его появления, — аркбутан стал необходимым вследствие конструктивной смелости, проявленной в сооружениях клюнийской школы. Клюнийская школа пожертвовала устойчивостью ради прямого освещения центрального нефа; в поисках средства для предотвращения катастрофы пришли к применению аркбутана. Клюнийская конструкция с прямым освещением не восходит ранее XII в., поэтому есть основание отнести появление аркбутана именно к этой дате. Такого же рода умозаключение позволяет отнести первые попытки применения аркбутана к Бургундии. Но Бургундия видела в аркбутане только средство предупреждения опасности.

Иль де Франс — единственная область, которая сделала в XII в. аркбутан основным элементом всей системы уравновешивания — был, по-видимому, и первой областью, применившей его в качестве нормального элемента конструкции. А среди зданий этой области самым старинным, в котором наблюдаются признаки системы уравновешивания на аркбутанах, была церковь Сен-Дени (1130— 1140).

Первоначальные аркбутаны Сен-Дени были переделаны, но благодаря раскопкам, позволившим восстановить полностью план церкви аббата Сугерия, существование аркбутанов не подлежит сомнению; оно ясно вытекает уже из самой легкости устоев, которые сами по себе не могли бы оказывать сопротивление распору центрального свода.

Нервюрный свод. Устой с приставленными к нему колонками. — Мы подходим к двум новшествам, тесно связанным одно с другим: к нервюрному своду и устою с приставленными к нему колонками. Было время, когда удлиненные стволы устоев и разветвление нервюр объясняли воспоминанием о лесах Германии. Эта странная теория имела кратковременный успех благодаря имени Шатобриана. Нервюра имеет чисто конструктивное значение, поэтому только ее функция может навести нас на следы ее происхождения.

Впервые идея нервюрного свода возникла еще в римскую эпоху. Римляне строили крестовые своды на диагональных арках, включенных в массив свода. Но, с того момента как этот массив превратился в легкую скорлупу, нервюры не могли уже включаться в кладку свода; пришлось подумать о том, как бы их извлечь из остова свода, а заодно уже пришлось выделить из массива устоя колонку, на которую опиралась пята нервюры. Это двойное изменение, нервюры и устоя, совершилось, по-видимому, в Ломбардии еще в очень отдаленные времена.

В Милане, в одном из фрагментов церкви Ауроны, которая, судя по надписи, относится к VIII в., устой имеет вид группы колонок; а церковь Сант-Амброджо, которую мы описали как пример древней ломбардской архитектуры, дает уже последовательное соединение нервюрного свода и устоя, сопровождаемого пучком колонок *. Все своды центрального нефа покоятся на полуциркульных нервюрах архаического типа, без какой-либо профилировки; самые же нервюры опираются на примкнутые колонны.

Леоне Рейно и Дартейн *, опираясь на анализ этого памятника и на толкование относящихся к нему текстов, относят дату его сооружения к периоду реорганизации, последовавшему за завоеванием Ломбардии.

Примечание: Значение ломбардской архитектуры для происхождения готики получило после Шуази два противоположных истолкования. Rivоriа, в известном труде «Le origini della architettura Lombarda» (Roma 1901), подчеркивает сирийское происхождение этой архитектуры, воспринимаемой им как один из первоисточников французской. Strzygowski в своем весьма известном труде, начиная с того же 1901 г., защищал тезис о восточном происхождении всего христианского искусства; эта точка зрения в настоящее время является доминирующей. К. Porter, основываясь на сводах церкви Sannazaro Sessia, которую он датировал 1040 г., видел в Ломбардии прародину готической нервюрной системы. В связи с этим непосредственные наблюдения Шуази над моментами сочетания арок и импостов не имеют большого значения для решения проблемы происхождения готики. См. Porter К., Lombard architecture, Vale 1918. Характерно, что ученые Германии — Stiickelberg (1896), Zim-mermann (1897) и Haupt (1910) — пытались доказать «германский» характер ломбардского искусства.

Шуази ссылается на известную работу F. de Dartein, Etude sur l'architecture lombarde et sur les origines de l'architecture romanobysantine, 2 vol., Paris 1863—1882. Взгляды Дартейна, как и других писателей XIX в. по вопросу о происхождении средневековой архитектуры, в настоящее время подверглись коренному пересмотру.

По своему географическому положению Миланская область, казалось, была предназначена для возрождения искусства: это — место соприкосновения римских традиций с византийскими влияниями. Греческая империя утвердилась здесь и оставила свой отпечаток в виде группы византийских зданий, существующих и поныне. Воспоминания о Риме также продолжали здесь жить, так как Милан был последней столицей Западной империи. Милан граничил с теми областями, где античная архитектура допускала в конструкции сводов диагональные арки, представлявшие собою зачаточную форму нервюр; Дартейн относит первое применение этой системы, давшей такие богатые плоды, именно к Ломбардии, сочетавшей крестовый свод с нервюрой и пучком колонок.

Дьёлафуа * приписывает это разложение массива свода на нервюры и распалубки азиатским влияниям. Дух анализа, господствующий в готическом искусстве, он считает порождением Азии. Действительно, в Иране, начиная с сассанидской эпохи, мы встречаем здания, перекрытые нервюрными сводами такой же системы, как и готические; та же система повторяется и в Сирии; во Францию этот принцип проник со времени первых сношений, завязавшихся между западными странами и Востоком благодаря паломничествам и крестовым походам.

Примечание: DieulafoyM arcel, L'art antique de la Parse, Paris s. d. История борьбы за признание связей средневековой, в частности готической, архитектуры с Востоком, в первую очередь с Сирией, отмечена именами Вогюэ (1866— 1877), самого Шуази, который был в этом вопросе смелым новатором, и особенно Courajod («Origines de l'art roman et gothique», 1899). CM. Lasteyrie, Epoque romane, библиографическое приложение, составленное M. Aubert.

Шуази имеет в виду очень хорошую для своего времени работу архитектора Ed. Corroyer, L'architecture gothique, Paris 1891.

Корруайе * приписывает нервюрному своду византийское происхождение и находит его первое применение в памятниках Мэна и Анжу. Но мы не можем согласиться с тем, что нервюра зародилась в анжуйских сводах, где ее присутствие так мало оправдано.

Анжуйские своды — это почти купола; разделить их на распалубки — значит усложнить их конструкцию и увеличить распор. Второе возражение основано на соображениях хронологического порядка: наиболее древние из датированных сводов анжуйской школы — это своды Анжерского собора, которые созданы не ранее 1150 г., но в эту пору уже существовали своды в церкви Сен-Дени.

По мнению Виолле ле Дюка, идея нервюрных сводов — исключительно французского происхождения. Церковь Сен-Дени он считает одним из первых зданий, в которых был применен нервюрный свод, а вместе с ним и обусловливаемая им система устоев с колонками. Этот прием был изобретен в королевском домене; он зародился на той самой почве, где достиг и своего предельного развития.

Вернейль *, точка зрения которого была дополнена Антимом Сен-Полем *, развивает это предположение, показывая в нескольких памятниках Иль де Франса, и между прочим в Пуасси, переходные черты: одновременное применение крестового и нервюрного сводов. Наконец, работы Гонза * и Лефевр-Понталиса * позволили установить даты, более ранние, чем даты Сен-Дени, для целого ряда деревенских церквей, находящихся в парижской области, точнее — в нижней части бассейна Уазы.

Примечание: Шуази имеет в виду работу Е. de Verneilh, L'Art byzantin en France, Paris 1851.
 
Saint-Paul, Anthyme: «Histoire monumentale de la France», Paris 1883, 1911; «Simple memoire sur l'origine du style ogival» («Bull. Mon.», 1875).

Gonse Louis, L'Art Gothique, Paris s. d. Выводы этой большой, обобщающей и популяризирующей работы в настоящее время устарели.

Профессор парижской Ecole des Chartes, автор ряда специальных работ (ср., например, его «Architecture religieuse de XI et XII siecles dans l'ancien diocese de Soissons, Paris 1894—1898); умер, не успев привести в порядок свою систему исторических связей романской и готической архитектуры. См. DeshoulieresF. В. в «Bull. Мои.». 1925—1926.

Главное здание этой группы — Морианваль, наиболее же древние, по самым достоверным данным, — церковь Рождества в Сен-Мартэне и в особенности молельня в Бельфонтэне, построенная в 1125 г.; этот маленький памятник, сооруженный уверенною рукою, свидетельствует об опытности, которая не появляется сразу.

Таким образом, наиболее древние образцы французского нервюрного свода находятся в области, лежащей между Нуайоном и Санлисом. Готический свод выработался во Франции в первой четверти XII в., а первое его появление надо отнести к начальным годам этого столетия.

Таковы основные точки зрения на происхождение готического свода, существующие в настоящее время. Различие их может быть объяснено сложностью этого происхождения.
С основным принципом готики происходит то же, что и с другими открытиями: редко можно назвать имя настоящего изобретателя, не вызвав возражения. Ростки зреют во мраке, и перед нами предстает сразу расцвет идей в разных местах, вызванный лишь логикой событий.

Повсюду чувствовалась потребность освободиться от затруднений при кладке крестового свода, и логически пришли к необходимости применения нервюр. Наблюдали, как устои центрального нефа раздавались под давлением распора; единственное средство для борьбы с этим заключалось в применении аркбутана. Когда был поставлен вопрос, было найдено и решение; и что странного в том, что оно появилось без подражания в различных пунктах, и даже в различных странах, и в самое разнообразное время?

РАСЦВЕТ ГОТИЧЕСКОГО ИСКУССТВА

Искусство и социальное движение. — Оставим период опытов и перейдем к тому моменту, когда пышный расцвет превратил готическую архитектуру в архитектуру всего христианского Запада. Время этого обновления—середина XII в., центр его, как мы уже установили, — Иль де Франс.

Рассматривая готические архитектурные школы, мы видели, как это искусство распространялось из королевских владений, вместе с авторитетом центральной власти, на последовательно присоединяемые к короне провинции. Преобразование архитектуры происходит именно в тех городах, которые, вследствие организации городских общин, были теснее связаны с королевской властью. Изыскания Витэ установили и работы Виолле ле Дюка подтвердили существование тесной зависимости между распространением готического искусства и этим движением освобождающихся городских общин.

К первым городским общинам относятся Нуайон, Санлис, Сане, Лаон, Бурж, Реймс, Амьен, и именно в этих городах воздвигаются первые готические соборы. Затем, когда королевская власть простирается дальше, в главных центрах образуются как бы колонии готического искусства: в Каркассоне, местопребывании королевского сенешальства, в Клермоне и Лиможе, признавших суверенитет короля, представлены на юге Франции стиль и влияние центральной Франции.

Городские общины и кафедральные соборы. — Как мы уже говорили, первые кафедральные соборы имеют вид просторных зал, лишенных внутренних подразделений и во всех своих частях доступных для народных масс.

Действительно, для городов, завоевавших свою независимость, собор служил не только зданием культа, но и местом для общественных собраний. Муниципальные собрания, гражданские праздники, представления мистерий — все происходило в его стенах; собор был единственным культурным центром общины и являлся как бы сердцем города. Эта широкая и свободная концепция, которая связывает собор и со светскими развлечениями и со строгими религиозными настроениями, сделала это здание необычайно популярным.

С монастырскими церквами население не имело никакой непосредственной связи, в соборе же оно видело свой собственный памятник; отсюда становится понятным, почему горожане так усердно стараются его построить, становится понятным то чувство соревнования, с которым каждый город стремится превзойти пышностью своего собора соседние города. Бурж стремится превзойти Париж; Амьен и Реймс затмевают все, что создал XII в.; Бовэ достигает пределов возможного.

Это сосредоточение муниципальной жизни в культовом здании длилось, однако, недолго, так как здесь злоупотребления были неизбежны. Светский элемент настолько заполнил собор, что с середины XIII в. пришлось оградить решеткой часть здания, предназначенную для религиозных обрядов.
 
Греческий храм претерпел такую же трансформацию: являясь сначала зданием смешанного назначения с открытыми для всех портиками, он превратился в здание исключительно культовое. У греков пространство, занимаемое портиками, было ограничено, и доступ в них был затруднен намеренно; в средние века отгородили решеткой хор.

АРХИТЕКТУРА И ПОЛОЖЕНИЕ АРХИТЕКТОРА

Архитекторы французских соборов происходили из рядов гражданского населения города и являлись выразителями его тенденций. В романскую эпоху не было других художников, кроме монахов; «братья-мостостроители», строившие мосты во Франции в XII в., были последними представителями монастырских архитектурных школ. С того дня, как возникло готическое искусство, оно соединяется с именами светских людей: Амьенский собор связан с именем Робера де Люзарша и его преемников Тома и Реньо де Кормон; Реймский собор — с именем Робера де Куси, создавшего ансамбль здания, Жана Лелу *, выстроившего великолепный портал, затем с именами Гоше из Реймса, Бернара из Суас-сона и Жана д'Орбэ *. Житель Санса Гильом построил храм в своем родном городе, а Виллар де Гоннекур — храм в Аррасе.

Церковь аббатства Сен-Никэз в Реймсе построил архитектор, не принадлежавший ни к какому ордену, — Гюг Ли-бержье *; другой светский архитектор, автор Сент-Шапель, Пьер де Монтеро *, построил для аббатства Сен-Жермен де Прэ капеллу св. Девы. Следовательно, сами монастыри обращаются к архитекторам новой школы.

Было бы очень интересно знать, как создавались кадры этих архитекторов, из которых, пожалуй, ни один не оставил посредственного по качеству произведения. Все, что мы можем сказать об их технической подготовке, это то, что они путешествовали, переходили с одной постройки на другую, наблюдали. До нас дошли путевые наброски Виллара де Гоннекур; предварительно он получил, как и плотники наших дней, знакомство с начатками ремесла в мастерской, а практиковался на постройках, которые он посещал больше в качестве участника постройки, чем наблюдателя.

Сохранились воспоминания об архитекторских семьях, в которых традиция передавалась от отца к сыну; такова семья Кормон в Амьене, Штейнбахов * в Страсбурге.

Существовали ли специальные корпорации архитекторов? Никаких доказательств этого нет, а если судить по положению, сохранившемуся вплоть до того дня, когда Людовик XIV основал Академию архитектуры, то и архитектор и самые скромные исполнители его планов выходили из цеха ремесленников; создатель южного портала собора Парижской Богоматери — Жан де Шелль * — обозначается именем мастера-каменотеса, Либержье изображен на надгробном памятнике с угольником и циркулем чертежника. Готический архитектор был, на самом деле, первым рабочим, а сложность строительных методов действительно требовала, чтобы главный создатель здания всецело жил жизнью своей постройки.

Что касается выбора архитектора, то он, по-видимому, часто производился по конкурсу, по крайней мере в XIV и XV вв. Сохранилось воспоминание о конкурсе на постройку церкви Сент-Уан в Руане; конкурсы на постройку Миланского собора приобрели всеобщую известность.

Архитекторы с именем приглашались издалека, и французская школа гордилась тем, что она снабжала Европу носителями нового искусства. Около 1175 г. Гильом из Санса отправляется перестраивать собор в Кентербери *; в 1258 г. парижанин Пьер де Боннейль * едет, с разрешения прево города Парижа, строить собор в Упсале; Жирона просит Францию прислать ей строителей для ее собора; Виллар де Гоннекур строит церкви в Венгрии. Словом, французские архитекторы оказывают такое же влияние на искусство средневековья, какое приобретают итальянские архитекторы в эпоху Возрождения.

Существует чрезвычайно распространенное мнение, будто Возрождение является первой эпохой, а Италия — первой страной, которые умели ценить и отмечать таланты великих архитекторов; а между тем известна не одна почетная надпись, выражающая общественную признательность старым французским мастерам зодчества. Амьен приказал надписать на лабиринте, помещавшемся при входе в собор, имена архитекторов, построивших его. Такую же почесть оказал и Реймс строителям своего собора. Страсбург почтил память Эрвина Штейнбаха надписью, вырезанной над главным входом; в Париже на цоколе южного портала можно прочесть имя Жана де Шелля; безымянными оставались лишь произведения скульпторов *.

Примечание: Один из архитекторов Реймского собора (сменивший Жана д'Орбэ?), работавший здесь 16 лет (ок. 1235—1251?); он является автором западных порталов и сводов хора. Прежние порталы перенесены им, по всей вероятности, на север трансепта. См. Кunze H., Die Kathedrale von Reims, Wien 1925.

Gaucher de Reims был в течение восьми лет продолжателем Лелу в работе над Реймским собором (1247—1255). Его преемником был Бернар из Суассона (1255—1290). Оба архитектора ответственны за западную часть собора. Жан д'Орбэ был или начинателем всей постройки, или строителем сводов нефа. См. Demaisоn L., Les
architectes de la cath. de Reims, 1894; Male E., L'Art et artistes du Moven-Age, Paris 1928.

Архитектор XII в.; точно известна только дата его смерти (1180); работал в 1175—1180 гг. над восстановлением собора в Кентербери, имеет значение как первый мастер, применивший в Англии приемы раннеготической французской архитектуры. Его работы описаны современником Гервасием Кентерберийским. См. Prior E. S.. The cathedral
Buildes in England, 1905.

Архитектор церкви Сен-Никэз в Реймсе, начатой постройкою в 1231 г.; умер в 1263 г. Сохранилась его надгробная плита с портретным изображением. См. Givеlеt Ch., L'Eglise et l'Abbaye de St. Nicaise de Reims.

Правильнее — Монтрейль, архитектор XIII в., умер в 1266 г. Раньше ему приписывалась постройка Сент-Шапель в Париже; это основано, возможно, на смешении названия данной знаменитой постройки с недошедшей до нас «святой часовней» аббатства Сен-Жермен де Прэ, действительно построенной Монтрейлем. См. «Allgem. Kiinstl. Lex.», Thieme-Vollmer, В. XXV (1931).

Эрвин Штейнбах, умерший в 1318 г., — строитель фасада Страсбургского собора. Надпись, о которой говорит Шуази, теперь не существует и была, по всей вероятности, поддельна. Самая фамилия мастера, которого источники называют только по имени, недостоверна. Есть легенда о дочери его, Сабине, которая была скульптором. См. «Allgem. Kiinstl. Lex.», Thieme-Vollmer, В. XI (1915).

Архитектор (возможно, и скульптор) — автор фасадов трансепта собора Парижской Богоматери; умер около 1258 г. На цоколе южного фасада особая надпись гласит, что работы были начаты в начале 1258 г. «при жизни мастера Иоанна». См. Aubert, упом. соч.

Кентерберийский собор начат в конце XI в., после нормандского завоевания, в стиле явно более континентально-романском, нежели готическом. Работы Гильома из Санса знаменуют только этап в строительстве собора, хор и западный транспет которого построены в период 1378— 1411 гг. Английской готике посвящена обширнейшая литература. См. Bond F., An introduction to English church Architecture, I—II, 1913; Jackson F. G., Gothic architecture, 1915.

Боннейль Этьен — парижский архитектор. В 1287 г. он начинает постройку   Упсальского   собора   в   Швеции   (из   кирпича);   по   плану, по общему типу и ряду архитектурных деталей Улсальский собор соответствует французским (Париж, Амьен, Бовэ). См. Nyblom С. К., Upsala Domkyrka, 1879.

В настоящее время известно достаточное количество имен готических скульпторов, начиная с Умберта, работавшего в Клюни; больше всего имен дала Италия. В ряде трудов таких авторов, как Panovsky, Jantzen, Priest, Lucken, Malo-Renault, Vbge, достаточно освещен вопрос об индивидуальности готических скульпторов. См. Pillion, Les sculpteurs francais du XIII siecle, Paris s. d.

РАБОЧИЕ

Положение, ученичество, способ оплаты. — Техническое обучение рабочий, как и архитектор, получал, по-видимому, в мастерской; затем шло вступление в цех и связанное с этим обучение посредством путешествий, воспоминание о которых сохранилось в выражении «tour de France» (объезд Франции).

Средневековье не знало свободы профессий, но рабочему-строителю предоставлялась все же такая независимость, что мы можем увидеть в самом произведении следы его широкой и плодотворной инициативы. Каменотес отнюдь не является пассивной силой, которая подчиняется руководящей посторонней воле: ему отводится фрагмент скульптуры, кусок фриза, капитель, база, и здесь свободно развивается его мысль в общих рамках, указанных архитектором. Каждый ремесленник является ответственным сотрудником, и именно соревнование между рабочими придавало французской готической архитектуре ее живое разнообразие.

Дошедшие до нас расходные счета свидетельствуют о том, что «мастера» получали во все время работы поденную плату деньгами или натурой; строительные рабочие оплачивались обыкновенно сдельно. За недостатком текстов мы можем использовать в качестве доказательств обычные пометки подрядчиков на отесанных камнях в зданиях XIII в.; между прочим, порталы Реймского и Страсбургского соборов сохранили указания на такой способ оплаты; такие же указания сохранились и на памятниках романской эпохи. Этот порядок оплаты как нельзя лучше соответствовал строительной системе, при которой каждый элемент здания живет своей собственной жизнью.

Корпорации. — Корпорации не были созданы средневековьем: они существовали уже у римлян, романская эпоха стремилась втиснуть их в монастырские рамки, но XIII в. придал им чисто гражданский характер. Принцип корпораций — это принцип современных им городских общин: их члены, уплачивая подать королю или сеньору, составляют ассоциацию, которая может защищать их общие интересы; в придачу к правам, которые они получают, они пользуются, как и члены античных корпораций, рядом привилегий, — одной из главных было освобождение от караульной службы.

Примечание: «Книга ремесел» (цехов) Парижа, составленная около 1268 г. от имени Этьена Буало, прево (городского головы) Парижа, включает в себя регламент 101 цеха. Опубликована впервые в 1837 г. Деппингом. На русский язык переведены крупные отрывки в «Социальной истории средневековья» Е. А. Косминского, т. II (1927).

Кодекс парижских корпораций *, составленный Этьеном Буало, относится к 1258 г.; но для некоторых корпораций, между прочим и для плотников, статуты только регистрировали существовавшие обычаи. Эти обычаи определяли условия приема в корпорацию, срок ученичества, гарантии хорошего выполнения работы — словом, все вплоть до часов открытия и закрытия мастерской. Корпорация допускает только безукоризненное выполнение: из чисто профессиональной честности — спорной, может быть, с точки зрения экономии, но которая делает понятной материальную доброкачественность всего, что нам оставлено средневековьем — статуты запрещают вечерние работы для тех видов ремесла, которые требуют тщательности и тонкости выполнения; ни в какую другую эпоху тирания регламентации не заходила так далеко.

При таком режиме дисциплины и принуждения строительные рабочие сохраняют все же особое положение. Характер их работы позволяет предположить это, а тексты статутов подтверждают: «каменщиком может быть всякий желающий», если он представит доказательство прохождения ученичества.

Действительно, ремесла, соприкасающиеся со строительством, имеют свои специфические требования. Для всех других профессий материалы доставляются на место; здесь же сами рабочие должны отправляться туда, куда призывает их производство. Поэтому повсюду встречаются рабочие всех национальностей. Приведем лишь один пример: в работах по постройке алтарной преграды в церкви в Труа принимают участие немцы, хотя они не были приняты в местные цехи мастеров; французы же отправляются на работу в Германию и в Италию. Строительные рабочие ведут в средние века странствующую жизнь, и это создает между ними отношения братства и взаимной помощи; институт цеховых подмастерьев как бы предопределяет взаимное гостеприимство, которое становится необходимым при бродячей профессии.

Мало-помалу цеховой институт централизуется и кладет основание организации «вольных каменщиков». Цеховая связь устанавливается, по-видимому, к XIII в. Затем она становится все более и более тесной; в то же время непосредственный обмен идей ведет к созданию единообразия в строительных методах. К концу XIV в. организация «вольных каменщиков» сливает воедино архитектурные школы на протяжении громадных территорий: каменщики Англии имеют свои единые методы, Германии — свои, во Франции не остается больше местных школ. Централизация приводит к единству стиля, но также и к каноничности. Каждая церковь XIII в. имела свое лицо, что же касается церквей XV в., то кто знает хотя бы одну из них, тот знает их все.

СРЕДСТВА ДЛЯ СТРОИТЕЛЬСТВА

Часто говорилось, что грандиозные культовые здания Франции явились результатом кропотливого и терпеливого векового труда. И действительно, бедствия этой эпохи вызывали многочисленные и длительные перерывы в работе; но когда работы производились, они могли поспорить по темпам с нашими наилучше организованными строительствами. Первый камень собора Парижской Богоматери был заложен в 1163 г., а в 1196 г. уже возводили крышу. Мы видели, с какой быстротой изменялся стиль в эпоху постройки Амьеиского собора; но неф Амьеиского собора был сооружен в один прием в такой короткий срок, что от основания его до вершины изменения в стиле едва уловимы.

Население чувствовало потребность ознаменовать свое новое социальное положение новыми по типу зданиями. Не только строили заново, но стремились также обновить здания предшествующей эпохи, и для этого не отступали перед самыми смелыми перестройками, начиная с фундаментов. Байе, Сен-Реми в Реймсе, неф собора в Мане — все это примеры сооружений, получивших совершенно новую оболочку, перестроенных от основания до крыши.

Наконец, если принять во внимание, что в то время, когда воздвигались соборы, строилось невероятное количество церквей в самых маленьких деревушках, то можно составить себе представление о той деятельности, равную которой редко можно найти в другие архитектурные эпохи.

Какими же средствами располагали для одновременного осуществления такого количества предпринятых работ? Налоги бывали двоякого рода: деньгами и даровым трудом.

Денежные налоги. — Для постройки соборов наиболее значительным источником было, конечно, ассигнование самих городских общин, как бы олицетворявших себя в своей величественной постройке. Затем на эти нужды шли: часть выручки за индульгенции, передаваемая попечителям работ, и пожертвования, которые собирались странствующими проповедниками.

В реестрах собора в Отене упоминаются налоги, взысканные с капитула, и передача на строительные нужды доходов от вакантных церковных приходов. В некоторых соборах, как в Руанском и Буржском, имеются башни, название которых сохраняет воспоминание о льготах, создавших фонд для их постройки *.

Примечание: Руанская башня, как и одна из башен собора в Бурже, сохранила прозвание «масляной», поскольку участвующим в строительстве ее была дана льгота есть масло во время так называемого великого поста. См. Еnbart, упом. соч.

Что касается приходских церквей, то там существовал обычай (сохранившийся до последних дней старого режима), по которому содержание нефа возлагалось на жителей, а содержание хора — на сеньора. Без сомнения, подобное разделение обязательств имело место и во время строительных работ, и это объясняет странные несоответствия: великолепное святилище рядом с бедным нефом, монументальная башня при более чем скромном здании; каждый заботился о той части здания, которая была поручена ему, и не проявлял интереса к соседним частям.

Даровой труд. — Что касается добровольного участия в строительстве, то папы и епископы поощряли его, приравнивая заслуги верующих, записывающихся на постройки, к заслугам  солдат, отправляющихся  на  освобождение  Палестины.

Население откликалось на этот призыв массами; среди других примеров сохранилось воспоминание об участии населения в постройке Шартрского собора и церкви Сен-Пьер сюр Див. Но это была помощь скорее кажущаяся, чем действительная. Если бы эти массы рабочих рук были правильно организованы, то с ними можно было бы осуществить постройки римского масштаба; но именно организации и не хватало, и производительность труда была настолько низка, насколько это может быть при всякой неоплачиваемой и добровольной работе. Хроники повествуют, что при постройке Сен-Пьер сюр Див тысяча человек впрягались в одну телегу; сделаем поправку на несомненное преувеличение, — все же чувствуется, что этот избыток рабочих рук создавал скорее помеху, чем действительную помощь, поскольку масса приходила не столько ради работы на постройке, сколько ради индульгенций; в конечном счете настоящими строителями больших готических зданий во Франции были оплачиваемые рабочие.

ГОТИЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА И  ФЕОДАЛЬНЫЙ СТРОЙ

Таковы были возможности. Препятствий же было неисчислимое множество, по большей части искусственных, проистекавших из феодальной раздробленности. Снабжение материалами задерживалось из-за таких затруднений, которые теперь лишь с трудом можно себе представить.

В наше время снабжение — вопрос только расходов: например, если к каменоломням не существует удобного пути, то его создают; еще при Людовике XIV Вобан прорыл канал для обслуживания одной постройки. Но средневековые архитекторы Франции не располагали подобными средствами: подъездной путь, который облегчил бы все трудности доставки, редко бывал осуществим, — этому препятствовала феодальная политика.

Феодал боялся всякого участка дороги, который мог бы открыть соседнему сеньору доступ на его территорию; приходилось довольствоваться плохими дорогами; кроме того, при проезде через каждое новое феодальное владение приходилось уплачивать новые пошлины. Поэтому доставка была всегда не обеспечена и вдвойне разорительна: из-за расходов, вызываемых существом ее, и из-за произвольных обложений, к которым она давала повод.

При таком режиме приходилось обходиться возможно меньшим количеством материалов, в иных случаях применять посредственные материалы при наличии по соседству великолепных каменоломен; словом, приходилось обращаться с камнем, как с драгоценностью. Нужно было строить с наименьшей затратой материалов и заменять комбинации масс ухищрениями мастерства. Даже при такой постановке вопроса готические архитекторы, надо отдать им справедливость, сумели разрешить задачу. Они создали строительные методы, при которых материал, так сказать, стушевывается, где все сводится к конструктивной изобретательности.

Именно дух анализа и остроумия в конструировании и создал величие готического искусства, но он же постепенно привел и к его упадку: вызванный препятствиями, оправдывавшими его появление, он не сумел поставить себе предела и останавливался только перед невозможным; прежде чем отказаться от своих методов, он исчерпал их до конца. Его история — непрерывная цепь умозаключений, проникнутых неумолимой логичностью, которая делает каждую эпоху неизбежным следствием предыдущей эпохи. Можно больше или меньше восторгаться тем или иным периодом, но эти периоды фатально сменяют друг друга, как в органическом существе сменяют друг друга детство, зрелый возраст и старость: подобно живым существам, готическое искусство носило в самом себе зачатки своего упадка и неизбежность своей гибели.

Глава «Происхождение и формирование готической архитектуры» раздела «Готическая архитектура» из книги Огюста Шуази «История архитектуры» (Auguste Choisy, Histoire De L'Architecture, Paris, 1899). По изданию Всесоюзной академии архитектуры, Москва, 1935 г.