Архитектурные памятники Нововавилонского царства исследованы гораздо обстоятельнее памятников других периодов истории Двуречья благодаря раскопкам архитектора Р. Кольдевея (проводились в 1898—1917 гг.).

После разрушения Ассирийской державы и нового возвышения Вавилона при царе Навуходоносоре II (605—563 гг. до н. э.) начинается в огромных масштабах строительство в различных городах страны и в особенности в ее столице — Вавилоне. О Вавилоне времен Навуходоносора II можно говорить как о городе, создававшемся по определенному плану и представлявшем собой целостный ансамбль. Хотя в истории Древнего Востока строительство городов по единому плану было известно и раньше, в Вавилоне была сделана первая в истории Древнего мира попытка продуманной перепланировки большого города с многотысячным населением (по данным Э. Унгера — около 200 000 человек). Перепланировка была начата в 678 г. до н. э. ассирийским царем Асаргаддоном, после того как старый Вавилон был разрушен за восстание при его предшественнике.

Карта стран Двуречья и Месопотамии

План Вавилона VII—VI вв. до н. э. представлял собой вытянутый четырехугольник площадью около 10 км² (рис. 26). Евфрат делил его на две части: восточную — старый город и западную — новый город, который был по существу пригородом Вавилона и соединялся со старым городом мостом на каменных быках, поддерживавших деревянное пролетное строение. Важнейшие здания помещались в старом городе. Город был пересечен системой длинных прямых улиц, так называемых дорог процессий, создававших великолепные перспективы. Распланированы были и некоторые жилые кварталы, хотя, как правило, застройка территории вблизи дорог процессий была стихийной. Снаружи Вавилон был обнесен тремя оборонительными стенами — первой, толщиной 7 м, из кирпича-сырца, далее на расстоянии около 12 м — второй, толщиной 7,8 м, из обожженного кирпича, и каменной стеной у рва, толщиной 3,3 м, а также двойной внутренней стеной из кирпича-сырца с зубчатыми башнями и восемью воротами, носившими имена главных богов. Оборонительная стена шла и вдоль берега Евфрата.

Основной магистралью города, являвшейся его главной осью и тянувшейся с северо-запада на юго-восток почти через весь город, была «дорога процессий» богини Иштар — Аибуршабу, соединявшая главный храм города — Эсагилу — с наиболее важными, северными воротами (ворота Иштар). Дорога шириной около 7,5 м была вымощена плитами известняка и красной брекчии. Стены участка перед воротами, ограниченного Северным дворцом Навуходоносора II и защищавшим ворота укреплением, были облицованы голубыми глазурованными кирпичами, составлявшими рельефное изображение шествия львов — белых с желтыми гривами и желтых с красными гривами (рис. 27). Эта часть дороги имела в ширину свыше 25 м и составляла как бы преддверие ворот Иштар. Общая длина фризов достигала 180 м. Ворота Иштар состояли из двух больших внутренних и двух внешних меньших размеров башен, облицованных синими глазурованными кирпичами с чередующимися рельефными изображениями быков и драконов (рис. 27), тоже белых с желтыми гривами и желтых с красными гривами. Арка ворот имела в ширину 4,5 м и в высоту около 9 м. Архитектурная трактовка ворот была связана с характерным и для более ранних периодов истории Двуречья принципом ритмичного чередования простейших вертикальных объемов. Для создания в ансамбле общего ритма одновременно использовались ряды плоских и выпуклых изображений, украшавших одну и ту же плоскость ворот. В строгом общем ритме были допущены некоторые намеренные отступления, разбивавшие монотонность целого: чередование темного и светлого фонов, разнообразие в порядке размещения плоских и выпуклых изображений, небольшие изменения в повторяющихся фигурах львов.

26. Вавилон. План города, VII—VI вв. до н. э.
27. Вавилон. Один из львов, изображенных по сторонам дороги процессий, VI в. до н. э., и изображение дракона на воротах Иштар, VI в. до н. э.
28. Вавилон. Священный участок храма Мардука, VII—VI вв. до н. э. Общий вид (реконструкция) и план

Новым явилось и расширение применявшейся в архитектуре цветовой гаммы. Кроме естественных в условиях вавилонской строительной техники белого и черного цветов (побелка стен, обмазка битумом), вводятся также темно-голубой и желтый цвета, характерные для окружающего сооружения ландшафта. Сияющие темно-голубой лазурью ворота являются естественным центром, к которому тяготеет вся композиция, и динамика целого еще более подчеркивается текущими от ворот наружу рядами синих и голубых прямоугольников на стенах с шествующими львами. От ворот улица шла под гору, пересекая центр города, и далее, по прямой линии, вдоль высоких крепостных стен Южного дворца, а затем, после перерыва, вдоль стен священной ограды храма Мардука — Эсагилы. Это был священный участок, располагавшийся между дорогой процессий Иштар и Евфратом; площадь его в нововавилонское время составляла около 30 га (рис. 28). Священный участок пересекала дорога процессий бога Адада, шедшая под прямым углом от дороги Иштар — Аибуршабу — к мосту. Северная, большая часть священного участка была обнесена стенами и состояла из трех дворов: северного, вытянутого в направлении с запада на восток, западного, совсем узкого, вытянутого вдоль реки, и главного, занимавшего остальную площадь.

У юго-западного угла главного двора возвышалась храмовая башня Эсагилы — зиккурат Этеменанки, по-шумерски «Дом основания небес и земли». Этот зиккурат (знаменитая Вавилонская башня), разрушенный ассирийским царем Синаххерибом и восстановленный при его сыне Асаргаддоне и «внуке Ашшурбанапале зодчим Арадаххешу, был заново перестроен при нововавилонских царях и начал разрушаться при персидском владычестве (VI—IV вв. до н. э.). Александр Македонский решил воздвигнуть его заново; старая башня была снесена до основания, но великий завоеватель умер, не успев исполнить своего намерения. Помимо скудных данных, добытых раскопками, некоторые сведения для восстановления внешнего вида зиккурата имеются у античных писателей (в особенности у Геродота); сохранились также обмеры и описания Эсагилы и Этеменанки, составленные самими вавилонянами в III в. до н. э.

По этим данным, зиккурат Этеменанки находился в глубине двора и был расположен слегка асимметрично по отношению к окружавшему его двору. Однако эта асимметрия едва ли была сколько-нибудь заметна. Квадратный (90 x 90 м) нижний ярус зиккурата имел в высоту 33 м. Ядро башни (60 x 60 м) было сооружено из необожженной глины. Вокруг него шла 15-метровая толща облицовки из обожженного кирпича, возможно, в древности покрытая битумом. Стены, имевшие небольшой наклон, членились прямоугольными выступами, по двенадцати с каждой стороны. С юго-востока на башню вела лестница длиной 60 м и шириной свыше 9 м. Две лестницы той же ширины, примыкавшие к юго-восточному фасаду здания, вели на первый ярус. Все три лестницы также имели выступы. Каждый следующий ярус поднимался несколько отступая от края, у которого таким образом образовывалась небольшая круговая площадка. Третий, четвертый и пятый ярусы, а возможно, и шестой, стоявшие над 18-метровым вторым, имели каждый по 6 м в высоту и представляли собой как бы единое целое. Над пятым (или шестым) ярусом находилось святилище высотой в 15 м. Святилище было, по-видимому, сложено из обожженного кирпича и облицовано синими изразцами. Балки и перекрытия были обиты бронзой. Вышка над святилищем должна была иметь в высоту 6 м. Все сооружение было увенчано огромными бронзовыми (вероятно золочеными) бычьими рогами, атрибутами божества. Общая высота башни составляла 90 м. В святилище наверху зиккурата помещался спальный покой бога Мардука и его супруги. Здесь находились золотое ложе и кресла, а также золотые или одетые в золотые одежды статуи. Здесь же были, по-видимому, и притворы других богов, группировавшиеся, как обычно, вокруг двора, в данном случае перекрытого. Каким образом освещалось помещение, неизвестно.

Южная часть комплекса Эсагилы по другую сторону дороги Адада, где помещался нижний храм Мардука — Экуа, до сих пор полностью не раскопана.

Эсагила была центром городского ансамбля. Но ее зиккурат Этеменанки, видный издалека из любой точки города, не являлся завершением ни одной из городских магистралей. Его присутствие придавало особую торжественность процессионной дороге Иштар, построенной на бесконечно разворачивавшейся перспективе вертикальных линий, чрезвычайно многообразных по группировке, однако неизменно создававших один и тот же эффект. Единство их подчеркивалось прямой линией каменного помещения посреди улицы. Но только когда нарастание вертикалей достигало апогея у грандиозных зданий, фланкировавших «Священные врата» при подходе к Этеменанке, участник процессии, поворачивая под прямым углом и вступая через «врата» на священную почву Эсагилы, видел из-под арки врат впервые прямо перед собой массив зиккурата, при этом с расстояния, дающего наилучшее соотношение его частей.

На смену перспективе, развертывающейся вдаль, здесь приходит вертикальная перспектива: уходящие ввысь яруса зиккурата. Но и здесь доминирующее значение отвесных линий подчеркнуто членением поверхности пилястрами и храмом наверху, вертикальные стены которого, как и всех вавилонских храмов, вероятно, были украшены желобками и разделены на чередующиеся ниши и прямоугольные выступы башни. Ясно выступают основные принципы вавилонской архитектуры: всюду прямые линии, резко очерченные углы; из кривых линий предпочитается полуокружность арки; если допускается горизонтальное членение, то лишь там, где вводится уступ; на принципе уступов основаны зиккураты, т. е. те здания, которые в большой мере определяют архитектурный облик вавилонского города; зубцы в виде уступов венчают крепостные стены, ворота, храмы. Чуть заметный наклон нижних ярусов зиккурата создает впечатление его вечной устойчивости (рис. 29).

29. Вавилон. Общий вид города, VII—VI вв. до н. э. (реконструкция)

Вавилон. Ворота Иштар и дорога процессий. VII—VI вв. до н. э. Реконструкция

30. Вавилон. Храм Эхаттутила, VI в. до н. э. (реконструкция)

31. Вавилон. Южный дворец Навуходоносора, VI в. до н. э.

32. Вавилон. Южный дворец Навуходоносора. Орнамент тронного зала

33. Вавилон. Южный дворец Навуходоносора. Сводные помещения висячих садов (реконструкция)

Залитый солнцем главный двор с возвышавшимся посреди него зиккуратом должен был представлять замечательно красочное зрелище. Благодаря гармоничному сочетанию цветов и грандиозности поверхности ярусов зиккурата сооружение не казалось пестрым. Контраст же с однотонностью самого города должен был содействовать представлению о великолепии храма. Издали яркость красок смягчалась дымкой, всегда реющей над Двуречьем, а голубизна вершины зиккурата, сливавшаяся с голубым фоном неба и оттененная только бликами и сверканием золотых рогов, подчеркивали значение Вавилонской башни как «связи небес и земли».

Севернее и южнее священного участка располагались храмы других божеств — бога Нинурты Эхаттутила, богини Нинмах — Эмах и др. (рис. 30). Неподалеку от храма Эмах был раскопан Южный дворец-крепость, расширенный и украшенный при Навуходоносоре II (рис. 31). Севернее, отделенный от Южного дворца городской стеной, располагался Северный дворец- укрепление, так называемый дворцовый музей (в нем хранилась скульптура, по-видимому, трофеи нововавилонских царей). Южный дворец представлял собой в плане неправильный прямоугольник и имел пять внутренних дворов (главный из них площадью 55 x 60 м). Южная стена главного двора была облицована темно-синими глазурованными кирпичами с орнаментом в виде желтых колонн, увенчанных капителями с четырьмя волютами; над колоннами шел фриз из голубых ромбов с бело-желтыми пальметтами. Три открытых арочных проема в этой стене вели в продольный тронный зал (15 x 52 м; рис. 32).

В стене тронного зала против центрального проема находилась ниша с уступчатым обрамлением. В ней, вероятно, на возвышении помещался царский трон, воздействие которого усиливалось светом, лившимся через проемы. Здесь разрешалась не столько архитектурная, сколько инсценировочная задача: с царского трона был виден заурядный, хотя и огромный двор, зато подходивший к царскому трону видел великолепную облицовку южной стены и на фоне ее в арочных проемах — трон владыки.

В северо-восточном углу дворца, по-видимому, было расположено знаменитое в древности сооружение, так называемые висячие сады, устроенные, по преданию, Навуходоносором II для жены-мидянки, не привыкшей к плоскому и безлесному ландшафту Вавилонии. Сохранились только остатки — подвалы сооружения. Оно представляло собой в плане неправильный четырехугольник, северную и восточную часть которого образовывали внешние стены дворца, с юга же и с запада оно имело свои стены, к которым изнутри примыкал ряд одинаковых сводчатых помещений. В центре располагался еще один четырехугольник стен, построенный таким образом, что его возможное оседание не могло отразиться на окружающих частях здания. Самая длинная внутренняя стена тянулась на 42 м, с юга находился вход. Внутри в два ряда помещалось четырнадцать камер, перекрытых мощными сводами, опиравшимися на внешнюю стену и на стены ряда внешних сводчатых камер (рис. 33).

Четырехугольник стен нес тяжесть висячих садов, верхняя часть которых, согласно свидетельству античных писателей, находилась на высоте стен дворца (около 25 м). Наземная часть здания, вероятно, состояла из ряда мощных столбов или стен, вроде стен сводчатых камер, составлявших подземную часть. Над сводами лежали большие каменные плиты, остатки которых были найдены при раскопках, затем слои кирпича, битума, тростника, свинца и, наконец, толстый слой земли, в котором и росли деревья висячего сада. Сад орошался при помощи водоподъемного колеса.

При изучении Южного дворца Навуходоносора II складывается впечатление, что строитель занимался исключительно разрешением частных художественных задач на отдельных его важнейших участках, причем и тут архитектурные средства отступали перед декоративными, цветовыми (см., например, цветовую трактовку фасада тронного зала).

Особую планировку имеют висячие сады. Эта часть предназначалась для личных нужд царской семьи. Насколько можно судить по описаниям, строитель достиг определенного художественного эффекта в синтезе зеленых насаждений и архитектуры (горизонтальные ряды аркад, несущих на себе сады). Вероятно, здесь была использована вертикальная перспектива, знакомая вавилонянам по зиккуратам. Озелененные (как предполагает ряд исследователей) террасы некоторых зиккуратов могли быть предшественниками висячих садов. Более близкие аналогии висячим садам можно встретить в ассирийской архитектуре (акведук на стрельчатых арках, замкнутые стенами культовые сады и т. п.).

34. Борсиппа. Храмовый комплекс Эзида, VI в. до н. э. Реконструкция северного фасада храма и план комплекса

35. Урук. Храм Ану и Анту, начало II в. до н. э. Северо-восточный фасад, внутренний двор и план

Среди других построек нововавилонского времени замечателен храмовый комплекс Эзида в Борсиппе, пригороде Вавилона (рис. 34). Главную особенность ансамбля Эзиды, в отличие от ансамбля Эсагилы, составляет сочетание обоих главных элементов храмового комплекса — нижнего храма и зиккурата. Зиккурат Эуриминанки (в XIX в. ошибочно считавшийся Вавилонской башней) возвышается непосредственно за нижним храмом, который поэтому имеет дополнительные ворота позади главного помещения, что позволяло открыть широкий вид на многоярусный массив непосредственно с главного двора храма; оттуда же было видно и средоточие храма — святилище (целлу) и статую божества. Таким образом, вертикальная перспектива зиккурата вводилась в ансамбль, главным аспектом которого в вавилонской архитектуре был двор. Композиционно нижний храм Эзиды — один из лучших образцов нововавилонской архитектуры, где сложный и строгий ритм выступов создает удивительно гармоничное впечатление.

Любопытный вариант типа поздневавилонского храма представляет собой храм бога Ану и богини Анту в Уруке, раскопанный Ю. Иорданом (рис. 35). Здесь все пространство священного участка было занято отдельными храмовыми и служебными зданиями с многочисленными дворами.

Храм был перестроен в начале II в. до н. э. При этом план храмового комплекса остался без изменений, было изменено лишь внешнее оформление стен и перестроено собственно здание храма Ану и Анту. Большое значение во дворе придано порталам с арочными перекрытиями. Влияние эллинизма, по-видимому, не коснулось этого храма, хотя в Вавилонии, несомненно, были здания чисто греческого типа (известен, например, открытый театр в Вавилоне). Эллинизм проявляется здесь только косвенно, в виде стремления избежать монотонности классических вавилонских форм. Вообще же в архитектуре храма виден скорее протест против чужеземных форм, стремление обойтись своими средствами. Заметно, однако, влияние ахеменидской архитектуры.

Для декорировки фасада художник применил почти весь комплекс приемов вавилонской архитектуры: нишу со ступенчатым обрамлением, полувалики, желобки, слабые выступы и т. д. Все эти элементы декорировки, сочетаясь в строго определенном порядке, создают впечатление пышности, отличающее храм Ану и Анту от других нововавилонских построек. Самый храм выделен из комплекса, стены его имеют несколько иное расположение элементов декора, чем все прочие; он выше окружающих построек, с которыми, тем не менее, составляет как бы одно целое. Проемы-входы в храм, а в одном случае, легкое отступление от закономерности чередования элементов декорировки стен разбивают впечатление однообразия, обычного в нововавилонский период. Наверху выступы, а может быть, и промежутки между ними были украшены изразцовым фризом с идущими навстречу друг другу чередующимися желтыми и белыми чудовищами, в трактовке которых заметно ахеменидское влияние (форма крыльев); снизу фризы были обрамлены рядами белых и желтых звезд. Ю. Иордан указывает на ухудшившееся качество изразцов по сравнению со временем Навуходоносора. Над фризом, вероятно, были зубцы. Интерьеры храма почти не отличаются от интерьеров нововавилонских храмов; вход в святилище расположен против главных ворот. Устройство освещавшегося искусственным светом святилища отличается в деталях от нововавилонских храмов.

Таким образом, хотя в архитектуре храма Ану и Анту и заметны известные сдвиги, в частности строитель отступил от принципа строго вертикального членения плоскостей, однако чисто вавилонские художественные средства остались здесь в своей основе неизменными, допущено лишь несколько большее разнообразие в декорировке стен, отчасти в духе ахеменидского искусства, близкого к классическому вавилонскому.

Вавилонские архитектурные формы, оказав определенное влияние на искусство времени Персидской державы, дожили вплоть до последних столетий, предшествовавших нашей эре, как в области светского, так и в области культового строительства, где они поддерживали стремление вавилонской религиозной идеологии сохранить себя в борьбе с конкурирующими идеологиями. Лишь в парфянский период сочетание элементов вавилонской архитектуры с эллинистическими создало новый архитектурный стиль, формы которого лежат в основе всего последующего средневосточного зодчества.

Глава «Архитектура Двуречья (Нововавилонское царство, VII—VI вв. до н. э.)» книги «Всеобщая история архитектуры. Том I. Архитектура Древнего мира». Авторы: В.К. Афанасьева, И.М. Дьяконов; под редакцией О.Х. Халпахчьна (отв. ред.), Е.Д Квитницкой, В.В. Павлова, А.М. Прибытковой. Москва, Стройиздат, 1970