Архитектура земель, вошедших в 1776 г. в вице-королевство Рио-де-ла-Плата, как и вице-королевства Новая Гранада, не может соперничать с Мексикой и Центральными Андами ни обилием, ни разнообразием, ни совершенством сооружений. Удаленная от великих центров индейской цивилизации и художественных центров колониальной империи юго-восточная часть Южной Америки, населенная кочевниками, привлекала испанцев лишь потому, что через нее проходили пути, по которым добытое в Верхнем Перу серебро отправлялось в метрополию и возникала необходимость в создании перевалочных пунктов, складов и т. д. Архитектура вице-королевства, бывшего истинным краем света, развивалась на территориях, не знавших до прихода испанцев монументального зодчества, в условиях острой нехватки архитектурных кадров. Первоначально во главе строительства стояли иезуиты, и только во 2-й половине XVII в. появляются профессионалы из числа тех же иезуитов. Это зодчество отмечено провинциализмом и безликостью. Бедность далеких, слабо обжитых окраин предопределила малый объем строительства, небольшие размеры жилых домов, применение дешевых материалов и простейших конструкций.

Из всех областей вице-королевства Рио-де-ла-Плата наибольший интерес представляет архитектура Парагвая.

Индифферентность испанцев к освоению территорий вице-королевства привела к созданию уникального в мировой истории организма — государства иезуитов. Добившись в конце XVI в. невмешательства испанцев в дела ордена, они развернули энергичную миссионерскую деятельность среди племен гуарани, населявших территорию современного Парагвая и примыкавших к нему районов. Иезуитам удалось собрать индейцев в специальные поселения — редукции. Здесь и на близлежащих территориях Аргентины, Бразилии, Чили и Уругвая было основано 30 редукций с населением 150 тыс. человек.

Иезуитские редукции неспецифичны для Парагвая. Их было много и в других областях: в Боливии 13, у истоков Амазонки 18, в Мексике 40, в Нижней Калифорнии 16. Однако в Латинской Америке не было другой области, где господство иезуитов было бы таким абсолютным и распространялось бы на такой большой район.

Суровый дух порядка и железная дисциплина, царившие в ордене иезуитов, нашли отражение в планировке и архитектуре редукций, тип которых, сложившийся к середине XVII в., воспроизводился впоследствии неукоснительно и точно.

Обнесенные высокой оградой и окруженные рвами миссии были чем-то вроде огромного загона для рабов. Жизнь индейцев, полностью изолированных от внешнего мира, регламентировалась столь же строго, как планировка и типы зданий, населяемых ими миссий. Центром миссий была окруженная крытой галереей прямоугольная в плане площадь. На ее главной стороне строились церковь, коллегия, мастерские и склады, зал собраний, госпиталь и тюрьма, группировавшееся вокруг нескольких дворов по сторонам церкви. Три другие стороны площади и примыкавшие к ним улицы были застроены однотипными домами для индейцев. Позади располагались монастырские сады и кладбище, за городской чертой — гостиницы и промышленные предприятия (кирпичные заводы, печи для обжига извести, красильни, фабрики по литью колоколов, свечные, прядильные, кожевенные мастерские, мельницы). За ними простирались обширные полевые угодья (рис. 45,1).

Рис. 45. 1 — миссия Сан-Борха, XVIII в., генплан; 2 — миссия Сан-Игнасио, XVIII в., дверь сакристии; 3 — миссия Тринидад, дом для индейцев, XVIII в., аркада

Планировка центральной площади редукций напоминает обрамленные галереями монастырские дворы и, очевидно, от них ведет свое происхождение. Подтверждением этой гипотезы может служить тот факт, что общественные здания в Европе появляются вначале как часть монастырского ансамбля и постепенно, на исходе средних веков, начинают обособляться от него. Очевидно, с чем-то подобным мы сталкиваемся при определении генезиса главной площади миссий. В остальном их планировка — прямоугольная сетка улиц, кварталы равной величины — не отличается от планировки городов испанских колоний. 

Самыми большими и пышными постройками миссий были церкви, вмещавшие 4—5 тыс. человек. Характерным примером ранних храмов является церковь миссии Сан-Игнасио в Гуасу (1682) — прямоугольное здание площадью более 1000м² (55,4Х Х27.7 м). Таких размеров сооружения удалось добиться применением конструкции, развивавшей местную традицию каркасного строительства. Схема ее такова. Два ряда тонких столбов, которые образуют подобие трех нефов, поддерживают навес крыши здания. На наружный ряд столбов, окружающих здание по периметру, опираются свесы кровли. Стены из кирпича и адобы служат лишь ограждением. Эта конструкция, весьма рациональная для страны, изобиловавшей великолепным строительным лесом, оказала влияние и на архитектуру Парагвая вне района миссий, обусловив ее логичность, функциональность и своеобразие вклада в наследие колониального периода.

Интерьеры церкви Гуасу кажутся особенно богатыми по сравнению с простотой конструкции, бедностью материала, строгостью фасадов. Потолки были украшены резьбой, иконостасы сверкали золотом и серебром. Призрачное мерцание покрытых слюдяными пластинками стен подчеркивало пространственность и простор огромного зала для молящихся.

Прибывшие в вице-королевство на рубеже XVII—XVIII вв. архитекторы-профессионалы, в основном итальянцы и немцы, сохранив прежнюю конструкцию, ввели в практику строительства храмов каменные стены и богатые скульптурные украшения. И только в 20—30-х годах XVIII в. архитекторы, также иезуиты, крупнейшими из которых были Хуан Батиста Примоли и Андрес Бланки, начинают строить перекрытые сводами каменные храмы. Не законченные ко времени изгнания иезуитов, они остались эпизодом в истории архитектуры Парагвая, не оказав влияния на ее дальнейшее развитие.

Жилые дома индейцев в миссиях состояли из 6—7 каморок и предназначались для такого же числа семей. Каждая из них имела два выхода на галереи, расположенные вдоль двух продольных фасадов. Родственные храмам облик и конструкция жилых домов претерпели ту же эволюцию: адобы и кирпич для стен вытесняются камнем и, наконец, в миссии Тринидад из камня строится здание целиком (даже его галереи, рис. 45,3).

Наивысший успех иезуитов в колонизации обнаружил одновременно ее бесплодность. Миссии и насаждаемая извне культура имели чисто внешний, искусственный, а не органический характер. Регламентация быта, организованного наподобие огромной казармы, исключавшая всякую инициативу и самодеятельность, отрицательно сказалась на искусстве. Иезуиты изобретали и думали за индейцев, требуя от них только повиновения, что заметно в архитектуре, и особенно в декоративном убранстве. В них отсутствует элемент творческого беспокойства и вдохновения, обогащающих искусство.

В XVI в. Парагвай был объектом многочисленных военных экспедиций — здесь, по мнению конкистадоров, находилось легендарное Эльдорадо. Но богатства не были найдены. Это охладило интерес испанцев к Парагваю, возросший лишь во 2-й половине XVIII в. в связи с развитием плантационного хозяйства. Поэтому наибольшее число основанных испанцами городов и поселений приходится на 1-ю половину XVI и 2-ю половину XVIII в., а основные памятники датируются концом XVIII столетия.

Рис. 46. 1 — Каакупе; 2 — Вильярике, схема планировки

Города здесь, как и всюду, планировались по установленной «Законами Индии» шахматной сетке. Но Парагвай — единственная страна, где вопреки этим законам и как символ небывалой мощи католицизма церкви занимали центр, а не одну из сторон главной площади. К ней примыкала обычно еще одна, изредка две площади, предназначавшиеся для торговли и застроенные общественными зданиями (рис. 46,1, 2). В противоположность храмам других испанских колоний и их прототипам в Европе парагвайские церкви воспринимаются как единый объем и окруженные со всех сторон галереями отдаленно напоминают греческие периптеры (церковь в Ягуарон, 1761—1784, габариты в плане 70 X 30 м, рис. 47). В туземных поселениях центр второй, торговой площади отводился рынку — огромному, крытому черепицей навесу на деревянных столбах, но без стен.

Рис. 47. Ягуарон. Церковь. 1761—1784 гг. План, декоративное убранство интерьера

Из-за отсталости страны и слабого роста городов жилая застройка и по сей день преимущественно одноэтажная. Характерный для Испании тип дома с внутренним двором здесь несколько видоизменяется. Свойственные жилым домам миссий галереи обрамляют не только двор, но и уличный фасад.

К наиболее выдающимся сооружениям Аргентины и Уругвая колониального периода относится группа церквей 2-й половины XVII — 1-й половины XVIII в., перекрытых деревянными сводами и куполами. Одна из лучших построек — церковь Компаниа, входящая в огромный ансамбль иезуитской миссии в Кордове (1646—1690), насчитывающий множество дворов, окруженных кельями, классами семинарий, помещениями для общежитий и т. д. Деревянные своды этой церкви представляют собой уникальную конструкцию, созданную корабельным инженером иезуитом Фелипе Лемером по схеме корабельного остова. Сооруженные из гнутого кедра, эти своды подобны кораблям, перевернутым кверху килем и положенным на стены нефов. Появление этой экзотической постройки, как и не сохранившихся до наших дней церквей в Сальте, Санта-Фэ и Асунсьоне, объясняется сравнительной легкостью воспроизведения в дереве форм, традиционных для европейского зодчества. Воспроизведение их в камне не представлялось возможным из-за отсутствия мастеров, владевших техникой возведения сводов, и общего недостатка каменщиков.

Глава «Архитектура вице-королевства Рио-де-ла-Плата (Аргентина, Парагвай, Уругвай)» раздела «Америка» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том VII. Западная Европа и Латинская Америка. XVII — первая половина XIX вв.» под редакцией А.В. Бунина (отв. ред.), А.И. Каплуна, П.Н. Максимова. Автор: Е.И. Кириченко. Москва, Стройиздат, 1969