ЦЕРКВИ АРМЕНИИ

Армения, которой уже самое ее положение между Ираном и Византийской империей определило роль арены для постоянной борьбы, слишком поздно обрела спокойствие, необходимое для создания искусства. Благодаря покровительству, которое багдадские халифы оказывали Багратидам, армянская архитектура начала развиваться к XI в.

Но с середины XII в. она уже пришла в упадок. В течение этого короткого периода страна покрылась зданиями, поразительно малыми по размерам, но совершенными по изяществу.

Ко времени этого расцвета уже окончательно сложилась византийская архитектура, и Армения заимствует у нее общий план своих церквей. Армянский план (рис. 47) представляет собою вариант греческого плана X в.

Рис. 47

Примечание: Можно говорить о воздействии армянского зодчества на провинциальное византийское, так называемое греко-восточное. В отдельных случаях мы видим воздействие Византии на Армению (см. храм в Мокви и др.); нередко, однако, имеет место лишь очень общее сходство, объясняемое общностью истоков. Сюда относится приводимый Шуази пример, не во всем представляющий армянский спецификум.

Византийцы выявляют снаружи все внутренние членения, армяне скрывают их под искусственной симметричностью композиции: прямоугольный план с куполом в самом центре; треугольные ниши (V), маскирующие план абсиды; в целом — чисто условная правильность.

Примечание: На самом деле суть заключается в отношениях выражений пространства и массы.

Что касается устойчивости, свод центрального нефа вполне достаточно поддерживается подпирающими его сводами боковых нефов; это лишает его прямого освещения, но в Армении избыток света.

С точки зрения пропорций, армянская церковь выделяется стройностью очертаний, которая, начиная с XI в., подчеркивается стрельчатым профилем аркад. Из внутренних украшений надо отметить аркаду из профилированных камней и столбы из пучков пилястров, иногда фланкированные длинными приставными колоннами.

Чисто армянский способ украшения, совершенно чуждый византийскому искусству, состоит в покрытии поля стен рядом аркатур то полуциркульной, то подковообразной формы. По ребрам здания и вокруг проемов мы встречаем плетеный орнамент, пышность которого контрастирует с малыми размерами здания и придает стилю особый характер. На поверхности этих бордюров часто извиваются растительные стебли; фактура этого орнамента носит чисто сассанидский характер.

Нефы всех этих церквей перекрыты внутри стрельчатыми сводами с выступающими подпружными арками и устоями, расчлененными на части по числу пят сводов, которые они несут.

Все они имеют значительное сходство с памятниками романской архитектуры, которое может быть объяснено только общностью происхождения.

Примечание: Совершенно справедливая мысль, которую, однако, пытаются отвергнуть в новейшее время. См. наиболее фундаментальную работу по армянской архитектуре, подведшую итог материалу, но полную сомнительных положений: Strzygowski, Die Baukunst der Armenien und Europa, I—II, Wien 1918. Принципиально армянское зодчество далеко от романского.

В качестве примеров сошлемся на собор в Ани, датируемый, согласно надписи, очень близко к 1010 г., на Самтави (рис. 47), на Узунлар, где план — настоящий квадрат, на Ди-гор, Пицунду, Мокви, Эчмиадзин, Трапезунд, где абсиды более или менее выражены во внешности здания.

Примечание: Шуази соединяет памятники разного времени и стиля, как армянские, так и грузинские, присоединяя сюда и Трапезунд, памятники которого к армяно-грузинскому зодчеству не относятся. Последние данные о Трапезунде см. в работах Брунова: Eine Reise nach Konstantinopel, Nicaa und Trapezund («Repet. f. Kunstwiss.», XLIX) и La Sainte Sophie de Trebizonde («Byzantion», IV).

В качестве вариантов, отклоняющихся от канонического плана, надо упомянуть надгробные капеллы и среди прочих — капеллу в Ани, представляющую собой восьмиугольный зал с маленькими абсидами по бокам и нартексом впереди. Особенно интересна капелла оригинальной структуры, изображенная на рис. 16, похожая на михраб в Кордове и являющаяся как бы предтечей нервюрных сводов французской готической архитектуры.

Примечание: Указанный план является не отклонением от обычного, а наиболее последовательным и очень частым в художественном выражении армянского зодчества.

РУССКИЕ ЦЕРКВИ И ЦЕРКВИ НИЖНЕГО ДУНАЯ

Культовые памятники Южной России занимают, по-видимому, промежуточное положение между константинопольской и армянской архитектурными школами, но ближе к армянской. Подобно византийской, славянская школа исключает стрельчатость, но, подобно армянской, она любит и стройные пропорции (церковь Покрова и др.) и чисто сасанидский растительный орнамент (Ростов, Владимир). Конусообразный профиль куполов нашел себе подражание в России. В стенах русских церквей встречаются характерные углубления в форме треугольных ниш (рис. 47, V). Выпуклая капитель русского зодчества, по-видимому, воспроизводит в усложненном виде кольцеообразную форму армянской капители. И в силу подражания, свидетельствующего о прочности влияний, идущих из Закавказья, Россия заимствует в XVI в. у мусульманского Ирана купол в форме луковицы и делает его одним из главных элементов своей архитектуры.

Примечание: Русская архитектура исходила из греко-восточного (малоазиатского и др.) зодчества. Армянские течения составляют лишь незначительное явление в древнерусском зодчестве, причем менее всего на юге России. Проблема зависимости Софии Киевской от церкви в Мокви, о чем говорят многие западные и русские исследователи, в наше время разрешается отрицательно (см. Alpatov — Brunov, упом. соч.; там же литература предмета). Пропорции церкви Покрова (на Нерли) никакого отношения к армянскому зодчеству не имеют; связь этого памятника с романским зодчеством общеизвестна (см. особенно Halle, упом. соч.). Сассанидский растительный орнамент редок, почти исчерпываясь внешней декорацией собора в Юрьеве-Польском, 1233 г. (Бобринский, упом. соч.); в Ростове подобный орнамент неизвестен. Конусообразных куполов в России вовсе не было; возможно, что Шуази имеет в виду шатровые покрытия, которые некоторыми исследователями относились к армянским воздействиям, что, однако, несправедливо (см. Некрасов, Проблема происхождения столпообразных храмов). Равным образом неизвестны и углубления в форме треугольных ниш; возможно, что Шуази исходит из позднего искажения (ныне уничтоженного) абсид церкви в Старой Ладоге. Вообще отсутствие внешнего выражения абсид — редчайшее явление древнерусского зодчества, не имеющее никакого отношения к армянскому. Выпуклая капитель попадает в Россию вместе с колонной с Запада, в XVII в. Русский луковичный купол, появившийся ранее XVI в., создался самостоятельно, как и подобные же купола, встречающиеся в Голландии. Проблема зависимости от мусульманства ставилась на основании данных миниатюры, но является несостоятельной. См. Nekrassoff, Les frontispices architecturaux dans les manuscrits russes avant l'epoque de rimprimene («L'Art byzantin chez les Slaves», II, Paris 1933).

В долине Дуная — в Сербии, Румынии, Молдавии — армянский характер украшений еще более очевиден; в церквах Раваницы, Крушеваца, Студеницы мы встречаем на массивах византийской архитектуры все элементы армянского орнамента. Церкви в Куртеа д'Аргеш, в Тырговиште, Драгомире не имеют иного орнамента, кроме армянского; с декоративной точки зрения долина Нижнего Дуная напоминает армянскую колонию, и единственным элементом, который она не позаимствовала у Армении, была стрельчатая арка.

Примечание: Хотя элементы армянского орнамента и бесспорны в Сербии, но не  исключительны.   См.  указанные  выше труды  Покрышкина,  Филова и Милле. О зависимости зодчества Румынии от Армении см. Strzygowski, Ursprung der christlichen Kirchenkunst, Leipzig 1920. Однако Стржиговский вообще преувеличивает влияние армянской архитек­туры на Европу (см. «Baukunst der Armenien und Europa») и, в частности, на славян (Strzygowski, Die altslavische Kunst, Augsburg 1929).

ЦЕРКВИ ЕГИПТА И АФРИКАНСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

Копты Верхнего Египта сохранили традиции церквей то круглых, то квадратных, в которых алтарь помещается внутри тройной концентрической ограды. Эти церкви по большей части покрыты камышом и являются скромным, но наиболее чистым типом плана с центральным святилищем. Говоря о Вифлеемской базилике, мы уже отмечали, что в Палестине существует план с тройной абсидой.

Примечание: В Вифлеемской базилике, кроме абсиды, расположенной в конце среднего корабля, мы имеем по абсиде в концах трансепта, что образует конфигурацию, близкую к так называемому квадрифолию, если отнять одну из его сторон. В Египте мы находим церкви Красного и Белого монастырей с подобной же, но несколько упрощенной восточной частью в виде трехлепестковой абсиды. См. Wulff, Altchristliche und bysantinische Kunst; Некрасов, Византийское и русское искусство, М. 1924.

В Африке церковь в Орлеансвилле, достоверно датируемая 325 г., — базилика с двойной абсидой. В ней пять нефов, и главный неф на обоих концах завершается полукруглыми абсидами. В Египте совершенно такой же план мы встречаем в коптской церкви в Эрменте.

Некоторые трехнефные коптские базилики перекрыты цилиндрическими сводами и сооружены по тем же статическим принципам, которые встречаются и во французской романской архитектуре. Египетская экспедиция открыла в деревне Деир-Абу-Фанех церковь, в которой центральный неф перекрыт полуциркульным цилиндрическим сводом, а боковые нефы — цилиндрическими полусводами, поддерживающими центральный свод. В целом церковь представляет собой прекрасно уравновешенный ансамбль, но ее центральный неф лишен непосредственного освещения. Правда, в Египте это неудобство не имеет никакого значения; наоборот, такая система конструкции там совершенно уместна. Можно допустить, что существовал азиатский тип, в наше время исчезнувший, который явился общим родоначальником и коптских церквей, и армянских церквей без прямого освещения, и сводчатых церквей Пуату и Оверни.

ЦЕРКВИ СИЦИЛИИ

Сицилийская школа занимает в византийской группе особое место. В ней сплетаются три влияния: константинопольских греков, арабов и норманнов. Она воспринимает все три и претворяет их в свою собственную архитектуру: у нее встречаются сводчатые церкви, куда проникает арабская стрельчатая арка; церкви, где святилище перекрыто сводами, а неф — деревянной крышей; базилики, латинские по плану, но со стрельчатыми арками вместо полуциркульных и с деталями, заимствованными у норманнского искусства.

Примечание: Само норманнское искусство сложилось в значительной степени именно в Сицилии.

Церковь Марторана в Палермо, построенная в XII в., — один из первых византийских памятников, в котором полуциркульная арка заменена арабской стрельчатой. Сан-Катальдо, Сент-Антуан и Эремитани —  все это византийские церкви, относящиеся к эпохе, когда стали повышать купола, но одновременно с этим заимствующие у сарацин купол на тромпах.

Рис. 48

В Королевской капелле в Палермо (рис. 48) хор, перекрытый куполом на тромпах, соединяется с нефом базилики. Стрельчатые арки нефа имеют ярко выраженный арабский характер, а потолок представляет комбинацию кессонов и тех ячеек, о которых мы еще будем говорить в связи с мусульманским искусством. Латинский план нефа, византийский характер святилища, арабские украшения, вплоть до надписей — все свидетельствует о смешении влияний, что не лишает, однако, это произведение единства. Своды покрыты мозаиками на золотом фоне, стены — мраморными панно, на потолке золоченые софиты выступают на темном фоне. Все это освещается неясным светом, который рассеивается мягкими отблесками невыразимой гармонии. Эти украшения, едва-едва освещенные, являются подлинным триумфом красочности.

Важнейший памятник сицилийской архитектуры — церковь в Монреале (рис. 49); это базилика, имеющая своды только над абсидами, а на пересечении обоих нефов, в центральной части, — крышу, приподнятую над остальным зданием. Эта ступенчатая крыша — быть может, норманнского происхождения — потребовала четырех  больших  арок с  четырех сторон этой центральной части, что придает церкви величественный вид. Стрельчатые арки, все арабских пропорций, придают общему стилю своеобразный характер смелости и легкости.

Рис. 49

Крыши, покоящиеся на простых фермах, открытых взору, расположены ступенями, на разном уровне; эта ступенчатость и поперечное расположение крыш над боковыми сторонами креста придают зданию динамичность и живописность. Нижние части стен покрыты мрамором, верхние части и арки — мозаиками широкого радиуса на лазурном фоне.

Стропила, заново установленные после пожара, покрыты росписью и позолотой, преимущественно по голубому фону. Внешнее украшение заключается в мраморной выкладке, изображающей переплетение аркатур, какое мы видим на абсиде Палермского собора и какое в дальнейшем будут воспроизводить норманны в своей архитектуре.

В Чефалю норманнское влияние очевидно. Оно выступает в основе конструкции, в попытке применить нервюрный свод; в украшении оно сказывается на деталях карнизов и архивольтов, как бы копирующих церкви в Кане.

За этими исключениями, план собора тот же, что и в Монреале. Рассматриваемое в целом, строение должно быть признано шедевром архитектуры, центром которой был Палермо и влияние которой распространилось в Италии до Салерно.

В наше время мозаики, росписи и мраморы в Чефалю и Монреале залиты дневным светом; прежде внутреннее пространство церквей было темно, как темна и теперь Королевская капелла. Оконные ниши в Монреале, ныне застекленные, были закрыты листами свинца с прорезанными в них отверстиями, через которые еле проникал свет; роспись приобретала сумеречную глубину, об эффектах которой позволяет догадываться Королевская капелла.

Примечание: Исследованиям сицилийской архитектуры и ее декорации, всецело относящимся к XII в., посвящены работы Marzo, Diehl, Павловского и др.

Глава «Церковная архитектура IV-X веков» раздела «Христианская архитектура IV-X вв.» из книги Огюста Шуази «История архитектуры» (Auguste Choisy, Histoire De L'Architecture, Paris, 1899). По изданию Всесоюзной академии архитектуры, Москва, 1935 г.