Испанские владения в Америке (вицекоролевство Новая Испания) не кончались границами современной Мексики, а простирались дальше на север, захватывая земли, принадлежащие Соединенным Штатам — Калифорнию, Аризону, Нью-Мехико, Техас, Луизиану и Флориду. Эти районы сильно отличались от областей, бывших ядром вице-королевства. Бедные драгоценными металлами, пустынные, заселенные в основном воинственными кочевниками, они отпугивали испанцев. Решающая роль в их колонизации принадлежала церкви. Нищенствующие ордена, положившие начало обращению индейцев в христианство, создавшие систему и административный аппарат церковной власти на землях бывшего государства ацтеков, были в 70-х годах XVI в. оттеснены от руководства белым духовенством. Это побудило их начать колонизацию не привлекавших светские власти северных районов. Интенсивная миссионерская деятельность развернулась здесь в конце XVII и в XVIII в. Этим же временем датируются памятники архитектуры. Более ранние были разрушены индейцами, и их пришлось либо восстанавливать, либо возводить заново.

Из особенностей колонизации вытекает и основная особенность зодчества испанских колоний на территории США — преобладание миссий, определяющее значение монастырской архитектуры, сохранявшееся здесь вплоть до освобождения от испанского ига, т. е. до 20-х годов XIX в., крепостной характер монастырей. В этом смысле она не имеет прецедентов. Даже в Мексике, где роль нищенствующих орденов была особенно велика, эпоха монастырей-крепостей ограничивается XVI в.

Развивавшаяся вдали от культурных центров, не имевшая местных традиций эта архитектура создавалась под руководством и по проектам миссионеров. Она представляет собой упрощенный и провинциальный вариант мексиканского зодчества, лишена самобытности и довольно беспомощна в художественном отношении. Исключением является лишь архитектура Нью-Мехико.

Территория Нью-Мехико была населена индейцами пуэбло — единственными в Северной Америке племенами, владевшими навыками монументального строительства. Их грандиозные общинные дома из кирпича-сырца (адобы) и камня состояли из хижин, пристроенных друг к другу. Обычно П-образные в плане комплексы строились в несколько ярусов, с уступами со стороны двора. Между собой и с землей из соображений безопасности они сообщались с помощью приставных деревянных лестниц. Толстые стены, узкие входные отверстия, террасообразный силуэт, нерасчлененный объем, настолько пластичный и тяжеловесный, что при взгляде на него исключалась мысль о возможности существования там внутреннего пространства — такова традиция местного зодчества. Ее влияние на архитектуру колониального периода было особенно значительным из-за отсутствия достаточной профессиональной подготовки миссионеров.

Миссии Нью-Мехико представляют собой ансамбль массивных побеленных сооружений. Производственные и хозяйственные сооружения пристраивались к жилым домам, тип которых остался неизменным с доколониальных времен. Церковь подобно ритуальным зданиям и святилищам индейцев стояла отдельно. Обнесенный стеной ансамбль миссионерских построек был подлинной крепостью, в котором церковь с собственной оградой, монастырскими помещениями и двором являлась как бы крепостью в крепости, т. е. при строительстве миссий предусматривалась защита как от внешних, так и от внутренних врагов (рис. 25). И эти меры предосторожности не были излишними.

Рис. 25. План монастыря Або и конструкция храмов в миссиях Нью-Мехико

Церкви — основные постройки миссий — характеризуются ярко выраженным единством. Устойчивость традиции была одной из особенностей этого зодчества. Постоянная угроза восстаний индейцев, оторванность и невозможность следить за сменой архитектурных направлений, культурная отсталость, консерватизм монастырского хозяйства обусловили неизменность архитектурных приемов. Но это не помешало созданию самобытной школы, лишенной какого бы то ни было сходства с блестящим, пышным мексиканским ультрабарокко.

Как и другие постройки, храмы Нью-Мехико возводились из адобы и едва обработанного камня без раствора, обмазывались глиной и белились. Архитектурные формы европейских зданий, приспособленные к выполнению в камне, перерождаются, упрощаются и огрубляются. Обломы, сложные профили, лепные украшения отсутствуют. Основной строительный материал — адоба — исключает и возможность возведения арок и куполов. Колониальная архитектура Нью-Мехико их не знает. В силуэте господствуют прямые линии.

В условиях крайнего дефицита квалифицированных строителей здесь получил распространение простейший вариант мексиканского храма — однонефный с прямоугольной или гранной апсидой, с трансептом, иногда выступающим за линию стен и возвышающимся над ними. Церкви перекрывались деревянными брусьями, укладывавшимися прямо на стены. Концы брусьев отчетливо выделяются на плоскости стен. Они не только конструктивный элемент, но и служат средством обогащения и моделировки нерасчлененной плоскости стен, подчеркивают их протяженность, создают выразительную игру светотени. Для того чтобы стены могли выдержать тяжесть перекрытия, строители увеличивали их толщину и сокращали до минимума число проемов, усиливали их устойчивость путем расширения книзу, укрепляли контрфорсами. В Нью-Мехико исчезает регулярность и точность линий мексиканских храмов, придававшая их облику определенный аристократизм. Напротив, храмы Нью-Мехико поражают грубой, стихийной, первозданной мощью.

Геометризм простейших, ясных по контуру и сочетанию, как бы вросших в землю объемов, резкие грани, террасообразный силуэт — эта характеристика приложима ко всем постройкам. Их массы до такой степени обобщены, сведены до такого абстрагированного сочетания простейших блоков, что напоминают увеличенные до гигантских размеров композиции современных скульпторов. Сравнение со скульптурой неслучайно. Храмы Нью-Мехико кажутся не выстроенными, а вылепленными — настолько убедительна их пластичность и неощутимо заключенное в толстых стенах внутреннее пространство.

Рис. 26. 1 — Акома, миссионерская церковь, после 1664 г., план и общий вид; 2 — Ранчо де Таос, миссионерская церковь, после 1779 г., план и общий вид со стороны главного фасада и аспиды

Одно из самых характерных сооружений церковь Сан-Эстебан в Акома (после 1664) замечательна четкостью согласования огромных объемов (рис. 26,1). Вертикали расширяющихся книзу башен оттеняют величавую мощь церковного здания. Концы балок перекрытия кажутся особенно изящными на неровной поверхности стен. Очевидно, неровность проистекала не только от недостаточной квалификации строителей, но была в какой-то степени сознательной. Именно благодаря ей так остро ощущается богатырская мощь зодчества Нью-Мехико.

Справедливость этого предположения подтверждает еще один шедевр Нью-Мехико — храм в Ранчо де Таосе (после 1779). Его объем с выступающим трансептом и могучими глыбами контрфорсов приобретают трепетность одушевленного организма, а со стороны западного фасада устрашает иллюзией неуклонного движения. Высоко взметнувшиеся над башнями и фронтоном кресты, такие хрупкие по сравнению с массой храма, как бы плывут в воздухе. Точность прямой линии засушила бы всю композицию, не только лишила бы ее выразительности, но сделала бы очевидными архитектурные погрешности (рис. 26,2).

Интерьеры храмов под стать их фасадам. В XVII и 1-й половине XVIII в. они поражают аскетизмом и экспрессией, создаваемой сопоставлением суровой поверхности стен и пластикой огромных балок перекрытия, энергичными линиями кронштейнов (интерьер церкви Сан-Хосе в Чаме). Позднее, как в церкви Сан-Хосе в Лагуне (1760—1846), начинают появляться росписи, почти исключительно орнаментальные. По стенам нефа проходит декоративная полоса, где улиткоподобные мотивы чередуются с чем-то вроде схематизированных человеческих фигурок. В алтарной части, подчеркивая ее значительность, роспись ковровым узором сплошь покрывает стены и служит фоном для образов иконостаса. Все вместе образует очаровательный своею непосредственностью ансамбль. Но нарядный декор не подменяет собой и не уничтожает четкость архитектурной композиции, как в Мехико или Пуэбле. Он всегда остается сдержанным и плоскостным.

Уникальным памятником гражданской, архитектуры является дворец губернатора в Санта-Фе (1609). Компактные объемы боковых частей, напоминающие жилые постройки индейцев-пуэбло, контрастируя с протяженностью провала лоджии, подчеркивают экспрессивность, которая так характерна для зодчества Нью-Мехико. Колоннада лоджии несет деревянное балочное перекрытие, характерное для местности, не знавшей арочных конструкций. Как и в культовых постройках, конструкция обнажена и даже подчеркнута: массивные балки перекрытия отчетливо видны на фасаде, выделенные цветом и резьбой.

Архитектура Калифорнии заслуживает рассмотрения лишь как наиболее типичный пример миссионерской деятельности в остальных штатах. Города здесь начали появляться лишь в XIX в., и монументальная архитектура колониального периода в буквальном смысле ограничивается постройками миссионеров.

Хотя этот район был открыт в 1542 г., фактически его колонизация началась после 1769 г., когда он после изгнания иезуитов попал под опеку францисканцев. Их миссионерская деятельность, отмечавшая собой последний и быть может самый успешный этап деятельности духовенства старой Испании, проводилась последовательно и планомерно. Миссии строились в прибрежной полосе, по которой проходила основная дорога, именовавшаяся современниками королевской. Располагались они на расстоянии одного дня пути друг от друга. Через каждые 2—3 года основывалась новая миссия.

Первой в 1769 г. была основана миссия Сан- Карлос Борромео, в 1771 — миссии Сан- Габриель и Сан-Антонио и т. д., всего 21 миссия. Последняя из них — Сан-Франсиско-де-Солано была заложена в 1823 г., через 2 года после провозглашения независимости Мексики.

Рис. 27. Миссия Санта-Барбара, рубеж XVIII—XIX вв. Генплан и фасад

Рис. 28. Миссия Сан-Хосе-и-Сан-Мигель-де-Агуайо близ Сан-Антонио, конец XVIII в. Фрагмент фасада

В отличие от Нью-Мехико здесь наряду с адобой широко применяются обожженный кирпич и камень, своды, арки, купола. Все сооружения миссий имеют вполне европейский облик — нечто среднее между провинциальным вариантом итальянского ренессанса и классицизма, смешанных с реминисценциями крепостной архитектуры. Вместе с тем, как и все постройки испанских колоний, они огромны по размерам. Храмы, подавлявшие своей грандиозностью, вмещали все индейское население миссий, а в случае необходимости служили защитой от него же (миссии Санта-Барбара, рис. 27, и Сан-Хуан-де-Капистрано).

В противоположность итальянизированной архитектуре миссий Калифорнии миссии Техаса сочетают в себе, несмотря на позднюю дату, черты мексиканского монастыря-крепости с подобием эстипите на западном фасаде церкви (миссия Сан-Хосе-и-Сан-Мигель-де-Агуайо, конец XVIII в., рис. 28).

Глава «Архитектура бывших испанских владений на территории США» раздела «Америка» из книги «Всеобщая история архитектуры. Том VII. Западная Европа и Латинская Америка. XVII — первая половина XIX вв.» под редакцией А.В. Бунина (отв. ред.), А.И. Каплуна, П.Н. Максимова. Автор: Е.И. Кириченко. Москва, Стройиздат, 1969